Было получено подтверждение, что некий Джайяпракеш Муктанандаджи обучался в университете, но во время последнего семестра он не появлялся. Однако всего два дня назад официант видел Муктанандаджи в университетском кафе.

– Это уже после того, как я встречался с ним,– заметил я.

Похоже на то. Муктанандаджи показал своему приятелю-официанту купленный им железнодорожный билет. Он сказал, что собирается вернуться в родную деревню Ангуду. С тех пор официант не видел молодого человека. Сингх позвонил комиссару полиции в Жамшедпуре, а тот должен был отбить телеграмму констеблю провинции в Дургалапур. Констебль же отправится в Ангуду, чтобы найти Муктанандаджи и доставить его в Дургалапур для допроса. Вести оттуда ожидаются к исходу дня в среду.

– Завтра!

– Да, мистер Лузак. Это отдаленная деревня.

В телефонной книге Калькутты оказалось множество семей по фамилии Бхарати. Ни у кого из опрошенных Бхарати не оказалось дочери двадцати с лишним лет по имени Камахья. Это имя вдобавок было весьма необычным.

– В каком смысле? – спросил я.

– Позже объясню,– ответил Сингх.

Были установлены контакты с информаторами в подпольных организациях гундов. Никаких стоящих сведений пока получено не было, но переговоры продолжались. Кроме того, полиция допросит членов Союза нищих.

У меня похолодело в животе при этих словах.

– А как насчет капаликов? – спросил я.

– Насчет чего? – поинтересовался другой инспектор.

Сингх сказал что-то по-бенгальски и снова повернулся ко мне.

– Вы должны понять, мистер Лузак, что Общество капаликов пока остается – формально – мифом.

– Черт возьми, но ведь не миф, что кто-то пытался меня убить вчера ночью. И то, что наша девочка пропала, тоже не миф.

– Согласен,– ответил Сингх.– Но пока у нас нет твердых доказательств участия в этом деле тугов, гундов или так называемых капаликов. Дело осложняется еще и тем, что различные криминальные элементы нередко прибегают к извращенным тантрическим формам мистики, часто призывают себе на помощь какие-то местные божества – Кали в данном случае,– чтобы произвести впечатление на новичков или запугать обывателей.

– Вот как,– пробормотал я.

Скрестив руки, Амрита посмотрела на троих полицейских.

– Следовательно, ничего существенного у вас нет? – спросила она.

Сингх бросил взгляд на коллег.

– Сдвигов нет.

Амрита кивнула и сняла трубку.

– Алло, это номер шесть-двенадцать. Не могли бы вы соединить меня с американским посольством в Нью-Дели? Да. Очень важно. Благодарю вас.

Полицейские заморгали. Я проводил их до двери, пока Амрита ждала звонка. В коридоре двое полицейских пошли прочь, а я ненадолго задержал Сингха.

– В чем необычность имени Камахьи Бхарати? Сингх провел рукой по усам.

– Камахья… это имя не распространено в Бенгалии.

– Почему?

– Это религиозное имя. Одного из воплощений… Парвати.

– Кали, вы хотите сказать.

– Да.

– Так почему же оно не распространено, инспектор? Ведь Рам и Кришн вокруг немало.

– Да,– согласился Сингх, смахнув ворсинку с манжета. Блеснул стальной браслет на запястье.– Да, но имя «Камахья», или его разновидность «Камакши», ассоциируется с одним очень непривлекательным воплощением Кали, которому когда-то поклонялись в большом храме в Ассаме. Некоторые из их ритуалов были очень вредными. Этот культ запрещен несколько лет тому назад. Храм заброшен.

Я кивнул. На это сообщение я никак не отреагировал. Вернувшись в номер, я стал спокойно дожидаться, когда Амрита закончит разговор по телефону. И все это время во мне нарастал безумный смех и наружу рвались вопли ярости.

Часов в пять того нескончаемого дня я спустился в вестибюль. Ощущение клаустрофобии довело меня до того, что стало трудно дышать. Но в вестибюле было не намного лучше. В сувенирной лавке я купил сигару, но продавец не сводил с меня глаз, а сочувствие во взгляде администратора граничило с презрением. Мне показалось, что мусульманская чета в вестибюле перешептывается обо мне, а когда из кафе вышли несколько официантов и стали показывать друг другу в мою сторону и пялиться на меня, это уже нельзя было приписать одному лишь разыгравшемуся воображению.

Я торопливо поднялся на шестой этаж, перепрыгивая через ступеньки, чтобы выпустить энергию. Английский обычай называть второй этаж первым позволил мне получить лишнюю нагрузку. Тяжело дыша, весь потный, я вышел в коридор нашего этажа. Амрита спешила мне навстречу.

– Есть что-нибудь? – спросил я.

– Я только что вспомнила очень важную вещь,– выпалила она, переводя дыхание.

– Что же?

– Эйб Бронштейн! Кришна упоминал Эйба Бронштейна, когда встречал нас той ночью в аэропорту. Кришна должен иметь какую-то связь с Фондом образования или с кем-то оттуда.

Амрита пошла к полицейскому сержанту в шестьсот четырнадцатый номер, а я тем временем заказал разговор со Штатами. Несмотря на то, что на коммутаторе сидел полицейский, помогавший ускорить дело, прошло не меньше получаса, прежде чем удалось дозвониться. У меня защемило в груди, когда я услышал из Нью-Йорка знакомое ворчание.

– Бобби, с добрым утром! Откуда ты звонишь, черт возьми? Звуки такие, будто ты с луны говоришь по какому-нибудь дешевому уоки-токи.

– Эйб, послушай. Послушай, пожалуйста.