А кто такой продюсер? На самом деле – упаковщик, который берет композицию, наигранную на гитаре, и делает из нее всемирно известный хит. На эту тему вполне уместно рассказать старый литературный анекдот. Поэт Расул Гамзатов звонит своему переводчику и говорит: «Слушай, мне тут приснилось, что те, кто на войне помер, тех не похоронили, а они стали птичками». А переводчик берет ручку и записывает: «Мне кажется порою, что солдаты, с кровавых не пришедшие полей, не в землю нашу полегли когда-то, а превратились в белых журавлей».

К чему я это говорю? А к тому, что все мы слышали продукт, который выходил из студии, – отличные бодрые песни. Но никто из нас понятия не имеет, какой материал туда изначально приносился. Вполне может быть, что знаменитые хитмейкеры Леннон и Маккартни приносили туда почти готовый материал, который оставалось только немного подшлифовать.

А может быть, они приносили сырой материал? С недописанной музыкой и недописанными текстами?

А может быть, материал был совсем сырой – мол, «хорошо бы написать песню про вечер трудного дня»?

А может быть, вообще никакого материала не было?

Точнее, был – но совсем из другого места. Написать столько хитов – нереально. Тот же Моцарт за свою жизнь написал много музыки – но выйдите и спросите людей на улице, а какие мелодии Моцарта они знают? Ну Сороковая симфония, это понятно. А дальше что? Ну про «Реквием» многие знают. Его, правда, почти никто не слышал, но знают о нем многие. Ну «Женитьба Фигаро». Ну «Дон Жуан». Все.

А у The Beatles? Даже сравнивать нечего. Это при том, что Моцарт начал писать в 5 лет и писал 31 год, вплоть до смерти. А The Beatles творили всего 10 лет – и создали куда больше хитов, чем Моцарт.

Так кто же писал эти хиты? Кто делал эти новаторские аранжировки, которыми восторгался весь мир? Неужели какие-то четыре пролетарских парня, пусть даже в компании с музыкальным продюсером Джорджем Мартином (который, к слову, ни до, ни после не выдал ничего похожего по размаху), смогли так мощно продвинуть музыку вперед?

Конечно же, нет. И Джордж Мартин тут ни при чем.

Ведь за его спиной стояла советская агентура. А в Советском Союзе был Союз композиторов.

Установить количество членов Союза советских композиторов мне не удалось. На этот счет нет точных данных. Сколько академиков было в СССР – известно, сколько генералов – тоже известно. А вот сколько членов Союза композиторов – нет.

Говорят, что на 1980 год их было около 2500 человек. Это не много – относительно членов Союза журналистов (83 000 человек). Или Союза писателей (10 000 человек). Но в данном случае это был более «качественный» союз.

В Союз журналистов вступить было не так сложно. Благо графоманов было предостаточно – в стране всеобщая грамотность. Потенциальным журналистом мог быть каждый. Профессия престижная, да и журналистская корочка давала определенные негласные привилегии. Так что лишних людей в Союзе журналистов было предостаточно.

А Союз композиторов – совсем другое дело. Для того, чтобы туда попасть, надо было не просто уметь писать музыку – надо было знать ее на уровне консерватории, то есть со знанием сольфеджио, умением расписать оркестровку и т. п.

В свое время мне один достаточно известный композитор объяснял, почему он против посмертного принятия в Союз композиторов Владимира Высоцкого.

Союз композиторов – это для выпускников консерватории, для тех, кто пишет музыку по классическим канонам. Хорошо это или плохо – уже не важно. Высоцкий консерваторию не заканчивал, играл на гитаре весьма примитивно, а петь вообще не умел. Соответственно – при всем масштабе личности – ему не место в Союзе композиторов. Вот когда соберутся барды, создадут свой союз бардовских композиторов – там будет место Высоцкому, но уже не будет места для Пахмутовой или Никиты Боголословского.

В общем, это примерно то же самое, что принять биатлониста в клуб лыжников – не место ему там просто на том основании, что он биатлонист.

В Союзе композиторов было 2500 человек, которые умели писать музыку на уровне консерватории, имели хороший слух, знали, что такое аранжировка, партитура и т. п. Совсем не удивительно, что советские песни тридцатых – шестидесятых годов были сделаны на очень высоком профессиональном уровне – и их на Запад благополучно воровали. Самый известный пример – песня «Пусть всегда будет солнце», украденная шведским коллективом. В шведской версии эта песня называется Gabriele.