Я остался у нее ночевать.

Все, как в прошлый раз.

Опухоль доброкачественная, но придется за ней следить. Позвоночник пришлось укрепить титановой скобой. Папа ходить будет, хотя и с палочкой. Два раза в год – упреждающая химиотерапия.

Мама плакала и кивала, вцепившись мне в рукав.

Когда врач ушел, она повернулась ко мне и спросила: «Теперь все будет хорошо, да?»

Я не стал ей врать. Сказал, что почти три года все будет нормально, а потом… потом придется сильно напрячься. Но мы справимся. Должны справиться.

Говорят, что время к старости летит все быстрее. Я уже второй раз иду к старости, наверное, из-за этого мое внутреннее время вытекает из меня, как из прохудившегося шланга. Я то безучастно наблюдаю за этим водопадом, то судорожно пытаюсь заткнуть дыры какими-то событиями.

Папа болеет строго по сценарию, который я видел в прошлый раз. Тогда мы радовались, что после сложной операции он не сел в инвалидное кресло, что ходит, что борется с болью. Теперь я не уверен, что это хорошо. Ведь все идет к той злосчастной осени, когда…

Впрочем, именно той злосчастной осенью и будет совершена ошибка, которая убьет моего отца. Вернее, не так – может быть совершена ошибка, но я ее не допущу! Я отлично ее помню, я буду начеку, постелю соломку.

Завтра все решится. Отца нужно вести на очередную химиотерапию. Он будет злиться и спорить. Его уже тошнит от этих химикатов, а самочувствие и так нормальное, состояние стабильное… В прошлый раз мы с мамой поддались, не повезли его в больницу. Теперь, если надо, я поволоку его силой. Мама, которая во всем слушается меня, когда речь идет о папином здоровье, поддержит.

Полжизни…

Такое чувство, что не человека уговаривал, а вагоны разгружал. Спать хочу – сил нет. Но зато лягу спать с чувством хорошо выполненного долга.

Впервые мы забирали отца из больницы в таком состоянии. Он даже не пытается ходить. Врачи флегматично изрекают: «Интоксикация, что ж вы хотели». У папы нет сил даже злиться на меня. Мама просительно заглядывает мне в глаза: «Но ведь мы правильно все сделали, да, Дима?»

Черт! Я НЕ ЗНАЮ, ПРАВИЛЬНО ЛИ МЫ СДЕЛАЛИ!!!

Но очень надеюсь, что правильно.

Переселился к родителям. Маме тяжело ухаживать за отцом, у которого отказывают почки, кишечник, и, кажется, скоро наступит очередь печени. Я взял бессрочный отпуск и ухаживаю за папой изо всех сил. Все как в прошлый раз. Только на полгода раньше. И дело не в раке, а в лечении от него.

А я ведь хотел, как лучше.

Мама перестала просительно заглядывать мне в глаза и задавать глупые вопросы.

Папа умер.

Я ничего не смог.

Не знаю, кто и зачем дал мне второй шанс, но я им не пользуюсь. Тошка не родился. Папа умер раньше и в больших мучениях, чем в прошлый раз.

Мама почти не говорит со мной. Смотрит куда-то в сторону, отвечает односложно. Гораздо больше времени проводит с тетей Машей, которую не видела уже лет десять. Тетя Маша приехала из какой-то тьмутаракани и поселилась в маминой квартире. Икон навезла. Я смотрю и молчу. У меня больше нет решающего голоса. Даже совещательного.

Пробовал напиваться, но спирт перегорает еще в пищеводе, до мозга ничего не доходит. Сижу трезвый и злой, только башка по утрам трещит.

До знакомства с Верочкой еще полгода, но я не уверен уже, что решусь на это знакомство.

Все равно все испорчу.

Отмечал Тошкин день рождения. Совсем не пил.

Ничего не хочу. Все дела фирм ведут замы. Наверняка дурят мне голову и воруют. Но мне наплевать.

Какая разница? Пусть все идет как идет.

Сегодня проснулся с чувством остервенения. Какого дьявола! Да, я проиграл – уже два раза – но это не повод распускаться! Валяюсь дома, жру и смотрю ящик целыми днями! Женщины полгода не было! Маму ни разу не навестил!

Разозлился на себя так, что собирался повторить сюжет «Бойцовского клуба» и набить себе рожу без посторонней помощи. Может, и набил бы, но хватило ума направить злость в конструктивное русло.

Первым делом промчался с инспекцией по своим ООО. В первом зам изобразил такую бурную радость, что стало понятно – рыло у него даже не в пушку, а в… Не знаю, как называется, когда пуха много. В пуховике!