Рэнди Энгл высказался в поддержку и этого тренинга. «Контроль внимания играет большую роль в целом ряде психопатологий, в том числе в злоупотреблении алкоголем, – заявил он. – Раз вы фокусировались на контроле внимания, я бы на вашем месте и впредь ожидал наложения результатов».

«Одним из первых эффектов, которые мы выявили в результате тренингов на сосредоточение и внимательность, было улучшение по показателю урегулирования конфликтов, который мы измеряли с помощью специального сетевого теста», – сказал Познер.

«Тут мы тоже выявили серьезные расхождения», – ответил Энгл.

Ну что за человек, на самом деле?

После обеденного перерыва перед участниками конференции по громкой связи выступил Эд Фогель, коллега Познера по Орегонскому университету. «Мы с женой с минуты на минуту ждем рождения ребенка, – сказал он, – так что вам придется простить меня, если я закончу свою речь слишком резко».

Пока не очень отчетливый голос Фогеля бубнил что-то об объеме внимания и о том, как он в зависимости от конкретных обстоятельств меняется у каждого человека ежеминутно, ежечасно и ежедневно, я изо всех сил боролся со сном. Основной вывод докладчика, сделанный по итогам исследования с необычно большим количеством участников – целых 495 студентов, – заключался в том, что люди с относительно низким объемом рабочей памяти, как правило, полностью «отключаются», когда количество объектов, которые их попросили держать в голове, становится для них слишком большим. Три объекта они запоминают не хуже людей с большим объемом рабочей памяти, но как только объектов становится четыре или более, точность их воспоминаний резко снижается; они называют один-два объекта, не более.

«Хорошая работа, Эд, – похвалил оратора Энгл. – Вы обратили внимание на то, за чем мы в моей лаборатории наблюдаем вот уже в течение 15 лет. По мере того как задачи становятся сложнее и сложнее, люди с небольшим объемом рабочей памяти в какой-то момент в основном просто сдаются. В 1992 году мы провели исследование, в рамках которого задачи на запоминание цифр постепенно усложнялись, а испытуемые должны были нажимать нужную клавишу. Так вот, когда люди с большим объемом рабочей памяти достигали своего пика, они продолжали стараться, они бились все упорнее и упорнее, а те, у кого объем был незначительный, вылетали из процесса, как пробка из бутылки. Тут все дело в желании и умении не сдаваться».

«Это ваше исследование послужило вдохновением и для некоторых моих, – ответил Фогель. – В одной из последних серий экспериментов мы тестировали стратегию, призванную помочь людям с малым объемом рабочей памяти. Мы предлагали им шесть объектов, но вместо того, чтобы просить их запомнить все, просили постараться запомнить как минимум три последних. И это, как нам кажется, в среднем повышало эффективность запоминания. Не обязательно пытаться сделать таких людей умнее, можно постараться сделать так, чтобы они реже проявляли свою глупость».

А потом незадолго до четырех часов результаты своего нового исследования представил Джон Джонидес, в прошлом руководитель Джегги и Бушкюля из Мичиганского университета; его бывшие подопечные тоже принимали участие в этой работе. С тех пор как я впервые беседовал с ними в Мичигане полтора года назад, они неоднократно говорили мне, что, с их точки зрения, если людям платят за участие в тренинговых исследованиях, их эффективность неизменно снижается. В своих ранних исследованиях эти ученые платили участникам очень мало либо не платили вовсе, и результат был весьма заметным, а Энгл платил испытуемым по 350 долларов и получал куда более скромные результаты. По словам ученых, одним из возможных объяснений отсутствия у Энгла заметных эффектов было именно то, что у людей, которые соглашались участвовать в исследовании, только чтобы подзаработать, изначально отсутствовала серьезная мотивация и они зачастую работали над программой тренинга спустя рукава. В конце концов группа Джонидеса решила проверить свою гипотезу. Они набрали для одинакового тренинга N-back две группы. Одна получила листовки, в которых людям предлагалось за участие по 350 долларов в случае, если они дойдут до самого конца; в листовках для второй группы не предлагали никаких денег, но обещали реальную возможность «развить свой мозг».

«И вот какие результаты мы получили, – сказал Джонидес, кликнув на слайде. – У людей, которые добились существенных успехов в решении задач N-back, наблюдался больший перенос на показатели подвижного интеллекта. Однако это относилось как к “оплачиваемым”, так и к “неоплачиваемым” участникам. Таким образом, наша гипотеза оказалась ошибочной. Дело было явно не в деньгах. Это нас удивило. Зато теперь, когда мы знаем, что оплата исследованию не вредит, нам станет намного проще привлекать людей для участия в наших экспериментах».

Вот за что я обожаю науку: факты побеждают, даже если они разочаровали ученого. Впрочем, теперь, когда сам Энгл наконец публично признал, что некоторые виды когнитивных тренингов могут быть эффективными, казалось вполне логичным, чтобы Джонидес, Джегги и Бушкюль тоже сознались в некоторых своих заблуждениях.

Предпоследним выступающим в тот день был Джейсон Чейн, психолог из Темпльского университета, предыдущий эксперимент которого остро заклеймил на конференции Психономического общества все тот же Рэнди Энгл. Чейн рассказал аудитории о новом исследовании новаторского задания, которое требует активизации зрительно-пространственной рабочей памяти. Участники должны были смотреть на двумерные изображения трехмерных кубиков, соединенных друг с другом наподобие строительных блоков, и решать, относится ли второе изображение к точно такой же группе кубиков, только в ином ракурсе, или же его следует отнести к другой группе.

«Со временем люди начинали решать эти задачи все лучше и лучше, – сказал Чейн, – однако никакого переноса на другие задания, требующие применения рабочей памяти, мы не заметили. А мы так надеялись, что это сработает! Для нас открытие стало большим разочарованием».

Кар! Кар! Чертовы вороны.

Но Чейн рассказал нам еще о двух исследованиях. В рамках первого он обучал людей с помощью метода, который иногда называют быстрым обучением с применением задач с инструкциями (RITL, rapid instructed task learning). На словах это объяснить куда труднее, чем освоить на практике. По сути, тут задействуется способность людей следовать произвольному набору инструкций вроде «Щелкните на такой-то клавише, только если все четыре слова, которые вы видите на компьютерном экране, состоят из двух слогов и описывают неодушевленные объекты зеленого цвета, но не в том случае, если все они начинаются с одной и той же буквы».