Конечно, лица интеллект не имел. Интеллект — всего лишь голос в динамике и магнитные импульсы где-то на управляющих уровнях корабля. Тем не менее сейчас я воспринимал 612-Язона как огромный пылающий глаз, способный разглядеть притаившуюся во мне Вокс.

— Да? — сказал я.

— Краткий отчет, капитан, относительно мертвого пассажира и сбежавшей матрицы.

Глубоко внутри возникло ощущение быстрого нырка, потом кожа на руках и плечах вспыхнула, когда химия страха яростной волной понеслась по моим венам. Я понимал — Вокс, охваченная внезапной тревогой, открыла «сливные краны» моей гормональной системы. Именно этого я и боялся. Как мог 612-Язон не заметить столь явной эндокринной реакции?

— Продолжай, — произнес я как можно холоднее.

Однако заметить что-то — одно, а интерпретировать данные — совсем другое. Флюктуации эндокринных выбросов у людей могут иметь самые разные причины. Для моей растревоженной совести все было вопиющим сигналом моей виновности, а 612-Язон пока не подавал никаких признаков того, что у него возникли подозрения.

— Мертвого пассажира звали Ганс Эгер Олафсен, пятьдесят четыре года, уроженец...

— Не останавливайся на деталях. Потом пришлешь мне распечатку.

— Сбежавшая матрица,— невозмутимо продолжал 612-Язон — Лилиана Элиани, семнадцать лет, уроженка Канзаса-четыре, направляется к Кул-де-Саку, Хвастливый Архипелаг, контракт Д-14871532, датированный двадцать седьмым днем третьего месяца...

— Это тоже с распечаткой,— прервал его я.— Меня интересует, где она сейчас.

— Такая информация отсутствует.

— Это не ответ, Шестьсот Двенадцать-Язон.

— На данный момент другого ответа нет, капитан. Отслеживающие устройства активированы и работают в режиме поиска.

— И?

— Пока нет данных о местонахождении отсутствующей матрицы.

Вокс внутри меня мгновенно отозвалась на это бесстрастное заявление интеллекта. Страх сменился облегчением — и гормональный выброс тоже. Моя пылающая кожа снова стала прохладной. Заметил ли 612-Язон и это? И если да, сумел ли проанализировать последовательность моих телесных реакций и их скрытый подтекст, наводящий на мысль о том, что я преступно нарушил инструкции?

«Не торопись расслабляться,— мысленно сказал я ей.— Может, это ловушка».

— Какая информация у тебя есть? — добавил я, обращаясь к 612-Язону.

— Известны две вещи: время, когда матрица Элиани сумела покинуть свою запоминающую ячейку, и время ее предполагаемой попытки проникнуть в спящего пассажира Олафсе-на. Пока никакой другой информации нет.

— Предполагаемой попытки? — спросил я.

— Это не доказано, капитан.

— А конвульсии Олафсена? То, что он разбил свой футляр?

— Нам известно, что Олафсен реагировал на какие-то электрические раздражители, капитан. Источник этих раздражителей отследить невозможно, хотя существует предположение, что они исходят от пропавшей матрицы Элиани. Требуется дальнейшее расследование. Это вне зоны моей ответственности — устанавливать связь между событиями, когда доказательства этой связи на данный момент отсутствуют.

Ответ типичный для интеллектов серии Язон, отметил я про себя.

— Иными словами, ты не знаешь, как отследить передвижения матрицы Элиани? — спросил я.

— Мы имеем дело с чрезвычайно маленьким электрическим сопротивлением, сэр. В режиме обычного функционирования корабля очень трудно отличить, что это, матрица или нормальные выбросы тока и пульсация электрической системы.

— А если матрица попытается вернуться в свою ячейку, следящая система способна ее зарегистрировать?

— Весьма вероятно, сэр.

— Есть основания полагать, что матрица Элиани все еще на корабле?

— Нет оснований полагать, что ее здесь нет, капитан.

— То есть тебе ничего толком не известно о матрице Элиани.

— Я сообщил все, что известно на данный момент. Отслеживание продолжается.

«Ты по-прежнему думаешь, что это ловушка?» — беззвучно спросила Вокс.

«Наоборот, его слова меня радуют. Но заткнись и не отвлекай меня, поняла?»

— Ладно, держи меня в курсе, как развивается ситуация,— продолжал я, обращаясь к интеллекту.— Сейчас я собираюсь лечь спать, Шестьсот Двенадцатъ-Язон. Сообщи данные об общей ситуации на конец дня и оставь меня в покое.

— Очень хорошо, сэр. Пятый виртуальный день полета. Позиция корабля — шестнадцать единиц от последнего порта Канзас-четыре. Релейную станцию на Ультима Туле успешно миновали в...

Интеллект пробубнил обычный отчет об обычных событиях прошедшего дня, нарушенный лишь новостью о смерти пассажира и сбежавшей матрице; потом снова пошли стандартные данные — расход топлива, скорость и все такое прочее. Первые четыре вечера полета я честно пытался впитать в себя этот ритуальный поток данных вахтенного журнала, будто мое положение зависело от их запоминания, но сегодня я едва вслушивался и чуть не пропустил свою реплику — когда пришло время выразить одобрение и на этом закончить дела. Вокс пришлось «подтолкнуть» меня, дав понять, что интеллект ждет чего-то. Я очнулся, сказал что положено и с облегчением услышал, как стихает музыка — 612-Язон разорвал контакт.