— С портфелем совсем непонятное происходит.

— Да. То исчезает, то появляется. Конечно, здесь где-то разгадка. Впрочем... мы еще встретимся. Портфель я повесил на гвоздь возле письменного стола. Пусть до него никто не дотрагивается. Следите за ним. Я поручу это дело одному человеку. Скоро мы все узнаем. А пока нам только известно, что ваш сын возвращается домой, когда вы его не видите, и с портфелем происходит что-то необычное. Женщинам пока об этом не говорите.

— Конечно. Конечно. Понимаю, — сказал дядя Хашим.

Они попрощались.

— Если буду нужен, мой телефон 0-35-45, 0-35-46. Звоните.

— Хорошо.

Он все обо мне знает. Нет, пока не все. Но он догадывается! «Скоро мы все узнаем», — так он сказал. И потом эти розыски. Зачем надо было подкладывать портфель, зачем?

Отец давно уже ушел, а Рустем шел рядом с начальником милиции и не знал, как поступить. С первого дня, как он стал невидимкой, все перемешалось в его голове — сначала от радости, а потом от множества событий и волнений. Надо было поговорить с кем-то, посоветоваться, выложить все свои сомнения. А что, если открыться начальнику? Он сразу прекратит розыски, успокоит родителей и наконец подскажет, что делать дальше.

— Я хотел бы с вами поговорить.

Начальник обернулся на голос, но никого не увидел. Тем не менее он не остановился, а продолжал спокойно свой путь, будто ничего и не произошло — просто он ослышался.

— Мне нужно с вами поговорить, — повторил Рустем. — Если можно...

— Кто вы?

— Рустем Асадуллин.

— Что же случилось? Где мы можем поговорить?

Вот так по улице шел человек и разговаривал словно сам с собой. Со стороны казалось — он размышляет вслух.

— На улице много народу. Нельзя на улице. Над вами начнут смеяться. Идемте в сад или...

— Ко мне в кабинет?

— Можно. Я буду идти следом за вами.

Теперь только бы никто не помешал.

У начальника было такое ощущение, будто он дотронулся до чего-то горячего, но не почувствовал ожога. Время от времени, желая убедиться, не исчез ли его собеседник, он спрашивал:

— Сколько тебе лет?

— Скоро будет тринадцать. Осенью. Если считать по году рождения.

— А если не считать?

— Тогда надо добавить четыре года.

— Почему?

— За эти дни я вырос как раз на четыре года.

Прохожие не обращали внимания на тихо разговаривающего человека — пусть себе говорит, если хочется. И подполковник, немного наклонив голову, шагал быстро и смотрел только вперед.

— Дома сильно беспокоятся...

— Я знаю. Поэтому мне и нужно с вами поговорить, чтобы все встало на свое место.

Они подошли к серому зданию, поднялись по лестнице. В кабинете подполковник снял плащ, сел к столу и нажал кнопку. Принесли два стакана чаю.

Потом он защелкнул замок и, достав папиросу, спросил:

— Ты здесь, Рустем?

— Я сижу напротив, — ответил голос.

— Вот стакан чаю, не стесняйся. Теперь тебе и чай нельзя спокойно выпить.

— Да. Спасибо.

— Ты не куришь?

— Нет, что вы!

Стало тихо. К форточке тянулся папиросный дым. Чай был выпит. Начальник сидел за столом, подавшись вперед, словно все время стремился увидеть собеседника.

— А все-таки Рустем, как это случилось?

— Обещайте мне, что никто не будет знать о нашем разговоре.

— Обещаю.

— Клянитесь.

Подполковник улыбнулся. До сих пор никто так бесцеремонно не требовал от него клятвы. По долгу службы он докладывал вышестоящим органам о чрезвычайных происшествиях, знакомил их со всеми интересными обстоятельствами дела. Но как поступить в данном случае? Это слишком чрезвычайно. Умен мальчишка? Да. Далек ли от преступления? Конечно!

— Для чего нужно, чтобы я поклялся?

— Я понимаю, что со мной произошло и насколько это серьезно, — сказал Рустем, не ответив на вопрос.

Поднявшись из-за стола, начальник произнес торжественным голосом:

— Даю слово. Крепкое слово, что никому не открою твоей тайны. Никто не знает о нашем разговоре.

— Спасибо... Я ходил по лесу, нашел невиданную до сих пор траву и съел ее. У меня болели зубы, вот я и ушел в лес. После того, как я съел траву, я стал невидимкой.

Рустем из предосторожности сказал не совсем правду, и ему стало немного стыдно. Ученому он расскажет все по порядку, ничего не утаит.

— Об этой траве многие знали, но найти ее не могли. Долго ли я буду невидимкой? Что это была за трава? Хорошо, если бы на эти вопросы ответил какой-нибудь ученый.