Жди меня (стихотворения)
вернуться

Симонов Константин Михайлович
Шрифт:
* * *
Предчувствие любви страшнееСамой любви. Любовь – как бой,Глаз на глаз ты сошелся с нею.Ждать нечего, она с тобой.Предчувствие любви – как шторм,Уже чуть-чуть влажнеют руки,Но тишина еще, и звукиРояля слышны из-за штор.А на барометре к чертямВсе вниз летит, летит давленье,И в страхе светопреставленьяУж поздно жаться к берегам.Нет, хуже. Это как окоп,Ты, сидя, ждешь свистка в атаку,А там, за полверсты, там знакаТот тоже ждет, чтоб пулю в лоб...1945
* * *
Чтобы никогда не думала,Что ты связан с ней порукою,Чтоб нет-нет да вдруг и дунулоНеожиданной разлукою.Чтобы так и не увиделаРасставанья невозможности,Чтобы никогда не выдалаАттестат благонадежности.Чтоб ты был тропою около,А не мостовою хоженой,Чтоб могла держать, как сокола,Лишь на рукавице кожаной.Чтоб с тобой, сдержав дыхание,Шла как со свечой рискованной,Чтобы было это зданиеОт огня не застраховано.1947
* * *
Барашек родился хмурым осенним днемИ свежим апрельским утром стал шашлыком,Мы обвили его веселым желтым огнемИ запили его черным кизлярским вином.Мы обложили его тархуном – грузинской травой —И выжали на него целый лимон.Он был так красив, что даже живойТаким красивым не мог быть он,Мы пили вино, глядя на горы и дышаЗапахом уксуса, перца и тархуна,И, кажется, после шестого стакана винаВ нас вселилась его белая прыгающая душа,Нам хотелось скакать по зеленым горам,Еще выше, по синим ручьям, по снегам,Еще выше, над облаками,Проходившими под парусами.Вот как гибельно пить бывает вино,Вот до чего нас доводит оно,А особенно если баклажкаУпраздняется под барашка.Но женщина, бывшая там со мной,Улыбалась одними глазами,Твердо зная, что только она винойВсему, что творилось с нами.Это так, и в этом ни слова лжи,У нее были волосы цвета ржиИ глаза совершенно зеленые,Совершенно зеленыеИ немножко влюбленные.1947

Дом друзей

Дом друзей, куда можно зайти безо всякого,Где и с горя, и с радости ты ночевал,Где всегда приютят и всегда одинаково,Под шумок, чем найдут, угостят наповал.Где тебе самому руку стиснут до хруста,А подарок твой в угол засунут, как хлам;Где бывает и густо, бывает и пусто,Чего нет – того нет, а что есть – пополам.Дом друзей, где удач твоих вовсе не ценятИ где счет неудачам твоим не ведут;Где, пока не изменишься сам, – не изменят,Что бы ни было – бровью не поведут!Где, пока не расскажешь, допросов не будет,Но попросишь суда – прям, как штык, будет суд;Где за дерзость – простят, а за трусость – засудят,И того, чтобы нос задирал, не снесут!Дом друзей! – в нем свои есть заботы, потери —Он в войну и с вдовством, и с сиротством знаком,Но в нем горю чужому открыты все двери,А свое, молчаливое, – век под замком.Сколько раз в твоей жизни при непогодеОн тебя пригревал – этот дом, сколько разОн бывал на житейском большом переходеКак энзэ – как неприкосновенный запас!Дом друзей! Чем ему отплатить за щедроты?Всей любовью своей или памятью всей?Или проще – чтоб не был в долгу у него ты,Сделать собственный дом тоже домом друзей?Я хотел посвятить это стихотвореньеТой семье, что сейчас у меня на устах,Но боюсь – там рассердятся за посвященье,А узнать себя – верно, узнают и так!1954

Сын

Был он немолодой, но бравый;Шел под пули без долгих сборов,Наводил мосты, переправы,Ни на шаг от своих саперов;И погиб под самым Берлином,На последнем на поле минном,Не простясь со своей подругой,Не узнав, что родит ему сына.И осталась жена в Тамбове.И осталась в полку саперномТа, что стала его любовьюВ сорок первом, от горя черном;Та, что думала без загада:Как там, в будущем, с ней решится?Но войну всю прошла с ним рядом,Не пугаясь жизни лишиться...Ничего от него не хотела,Ни о чем для себя не просила,Но, от пуль закрыв своим телом,Из огня его выносилаИ выхаживала ночами,Не беря с него обещанийНи жениться, ни разводиться,Ни писать для нее завещаний.И не так уж была красива,Не приметна женскою статью.Ну, да, видно, не в этом сила,Он ее и не видел в платьях,Больше все в сапогах кирзовых,С санитарной сумкой, в пилотке,На дорогах войны грозовых,Где орудья бьют во всю глотку.В чем ее красоту увидел?В том ли, как вела себя смело?Или в том, как людей жалела?Или в том, как любить умела?А что очень его любила,Жизнь ему отдав без возврата, —Это так. Что было, то было...Хотя он не скрыл, что женатый.Получает жена полковникаСвою пенсию за покойника;Старший сын работает сам уже,Даже дочь уже год как замужем...Но живет еще где-то женщина,Что звалась фронтовой женой.Не обещано, не завещаноНичего только ей одной.Только ей одной да мальчишке,Что читает первые книжки,Что с трудом одет без заплатокНа ее, медсестры, зарплату.Иногда об отце он слышит,Что был добрый, храбрый, упрямый.Но фамилии его не пишетНа тетрадках, купленных мамой.Он имеет сестру и брата,Ну, а что ему в том добра-то?Пусть подарков ему не носят,Только маму пусть не поносят.Даже пусть она виноватаПеред кем-то, в чем-то, когда-то,Но какой ханжа озабочен —Надавать ребенку пощечин?Сплетней душу ему не троньте!Мальчик вправе спокойно знать,Что отец его пал на фронтеИ два раза ранена мать.Есть над койкой его на коврикеСнимок одерской переправы,Где с покойным отцом, полковником,Мама рядом стоит по праву.Не забывшая, незамужняя,Никому другому не нужная,Она молча несет свою муку.Поцелуй, как встретишь, ей руку!1954

Чужая душа

Дурную женщину любил,А сам хорошим парнем был,С врагами – не застенчивым,К друзьям – не переменчивым;Умел приехать к другу,Подать в несчастье руку,Поднять в атаку роту,Стать грудью в непогоду!Был и умен, и добр, и смел,И верен был отчизне,И одного лишь не умелВ своей короткой жизни:Взять отодвинуть взглядомИ рассмотреть как следуетТу, что живет с ним рядом,Что спит с ним и обедает;Ту, что с их первой встречиБыла с ним всех короче,И жизнь его калеча,И честь его пороча...А эта, с кем он жил, она —Могу ручаться смело, —Что значит слово-то «жена»,Понятья не имела.Свои лишь ручки, ноженькиЛюбила да жалела,А больше ничегошенькиНа свете не умела:Ни сеять, ни пахать, ни жать,Ни думать, ни детей рожать,Ни просидеть сиделкою,Когда он болен, ночь,Ни самою безделкоюВ беде ему помочь.Как вспомнишь – так в глазах темно,За жизнь у ней лишь на одноУмения хватило —Свести его в могилу!А где же были мы – друзья?Тут виноват и ты и я!Молчали, замечалиДа головой качали:Мол, вроде неприличноКасаться жизни личной.Да так и не коснулись,Как умер лишь – проснулись!1954

Борису Горбатову

1

Умер друг у меня – вот какая беда...Как мне быть – не могу и ума приложить.Я не думал, не верил, не ждал никогда,Что без этого друга придется мне жить.Был в отъезде, когда схоронили его,В день прощанья у гроба не смог постоять.А теперь вот приеду – и нет ничего;Нет его. Нет совсем. Нет. Нигде не видать.На квартиру пойду к нему – там его нет.Есть та улица, дом, есть подъезд тот и дверь,Есть дощечка, где имя его – и теперь.Есть на вешалке палка его и пальто,Есть налево за дверью его кабинет...Все тут есть... Только все это вовсе не то,Потому что он был, а теперь его нет!Раньше как говорили друг другу мы с ним?Говорили: «Споем», «Посидим», «Позвоним»,Говорили: «Скажи», говорили: «Прочти»,Говорили: «Зайди ко мне завтра к пяти».А теперь привыкать надо к слову: «Он был».Привыкать говорить про него: «Говорил»,Говорил, приходил, помогал, выручал,Чтобы я не грустил – долго жить обещал,Еще в памяти все твои живы черты,А уже не могу я сказать тебе «ты».Говорят, раз ты умер – таков уж закон, —Вместо «ты» про тебя говорить надо: «он»,Вместо слов, что люблю тебя, надо: «любил»,Вместо слов, что есть друг у меня, надо: «был».Так ли это? Не знаю. По-моему – нет!Свет погасшей звезды еще тысячу летК нам доходит. А что ей, звезде, до людей?Ты добрей был ее, и теплей, и светлей,Да и срок невелик – тыщу лет мне не жить,На мой век тебя хватит – мне по дружбе светить.

2

Умер молча, сразу, как от пули,Побледнев, лежит – уже ничей.И стоят в почетном караулеЧетверо немолодых людей.Четверо, не верящие в бога,Провожают раз и навсегдаПятого в последнюю дорогу,Зная, что не встретят никогда.А в глазах – такое выраженье,Словно верят, что еще спасут,Словно под Москвой из окруженья,На шинель подняв, его несут.