— Резонный вопрос! — заметил Юра-сан, отвлекаясь от рагу. Чарли его поддержка вовсе не обрадовала: резонный, да, но зачем встревать, когда девушки выясняют отношения? Может быть, ей тоже хочется добраться до этой горы вещества, чтобы перекинуться во что-нибудь солидное! В какого-нибудь суперсуслика! Летающего! (Ой какой бред, впору Нику… ой докатилась!..)

— Я… не знаю. — Светик поникла плечами, словно эта самая гора навалилась на них всею своей тяжестью.

— Ну будет, нашли о чем толковать! — Хэги покончила наконец с сервировкой и стояла рядом со Светиком, доставая что-то из карманов. — Нате-ка вот вам! — Она сунула им в руки по синей склянке. — Да не пейте пока, сейчас все вместе опрокинем, за удачу! — С этими словами старушка принялась шарить по своей одежде, доставая синие склянки — из складочек, из каких-то кармашков, которых у нее оказалось несчетное количество — не меньше пяти по крайней мере, поскольку склянками она наделила всех, кому уже точно перевалило за десять, не исключая, разумеется, и себя.

— А мне! — возмутился Ник, подскакивая на стуле, едва не уронив свой лоток с рагу. Примерно так же он вел себя на болоте, когда взрослые распивали при нем коньяк, и тогда очень скоро пожалел об этом, но урок, как видно, не пошел впрок. Ник тоже вспомнил свою коньячную эпопею, потому что заявил с апломбом: — Я уже коньяк пил! Чарли, скажи ей! — И потянулся к старушкиной порции.

Она быстро отдернула руку:

— И шустер же пострел! Это только взрослым, для храбрости. — Чарли насторожилась: все беды свалились на нее после того, как ей предложили выпить то же самое, с той же присказкой — «для храбрости». Хэги продолжала: — А ты у нас и так храбрый!

— Я не… — Ник умолк, сообразив, что его заманили в коварную ловушку. Признаться в том, что он не храбрый, у него просто не поворачивался язык. Он, конечно, хотел сказать другое, что он как все, но старушка его опередила.

— Поэтому тебе вот! — Она нажала кнопку, на аппарате откинулось окошечко, откуда торжественно, под бравурную музычку выдвинулась подставка с бокалом и замерла неподалеку от мальчишечьего носа. В бокале плескалась светящаяся жидкость ярко-фиолетового цвета и торчала соломинка. Ник мрачно поглядел на бокал — обманули, да? Перевел взгляд на взрослых, застывших в ожидании со склянками в руках — все равно не дадут, дохлое дело, — и, отвернувшись, взял себе бокал с подставки. Хэги оглядела гостей: — А теперь, гостюшки, давайте выпьем… За удачный полет!

Поднесла склянку к губам и запрокинула седую голову. Мужчины выпили, пригубила и Светик, лишь Ник, уже сунувший нос в бокал, удивленно вскинул глаза. Что же до Чарли, то она уронила склянку, так что часть содержимого выплеснулась ей на джинсы. Склянка звякнула об пол, Чарли, наклонившись, ее подняла — там оставалось чуть меньше половины. Выпрямилась и увидела, что все смотрят на нее, возможно, они не восприняли тост Хэги всерьез, отнеся его к разряду свойственных ей шуток. Но Чарли с некоторых пор не верила в подобного рода совпадения.

— Так куда мы летим? — якобы рассеянно спросила она.

— А куда мы можем лететь? — Крис, усмехнувшись, обратился к старушке: — Хэги, вы достойны премии за остроумие. Но все же, капитан, объясните девушке, что мы, как пассажиры, при всем желании не могли бы пропустить старт вашего космического корабля с поверхности «планеты».

Прежде чем ответить, та удрученно вздохнула:

— А мы его и не пропустили.

Крис натянуто рассмеялся, ухмыльнулся и Юра-сан — конечно, они ей не верили. И все-таки нервничали.

— Значит, это был старт? А теперь мы, стало быть, набираем ускорение для выхода из атмосферы?

Хэги пожала плечами:

— Верьте или нет, но моя хибара только что оторвалась от земли и поднимается над ней все выше, не особенно при этом спеша. Сама не понимаю, как это происходит, потому что двигатели не работают, а мое корыто ведет себя вроде мешка, наполненного водородом.

По мере того как она говорила, лица слушателей отразили гамму чувств: озабоченность и недоверие — у мужчин, восторженное удивление — у Ника, и, наконец, полную растерянность — у Светика. Только Чарли выглядела более или менее невозмутимой: она-то не сомневалась, что старушка не шутит, и всплеск эмоций по этому поводу уже пережила — в тот момент, когда выронила склянку.

— На экраны может быть выведена учебная программа, — не очень уверенно предположил Юра-сан. Крису идея явно понравилась.

— Вы производили какие-то действия с пультом управления?

— После старта я рискнула запереть дом на все запоры, — ответила старушка и, видя их недоумение, объяснила: — Я умею отдавать приказ о полной герметизации: в теперешних условиях умение наглухо закрыть все окна и двери порой спасает жизнь.

Чарли заметила, что Ник нетерпеливо ерзает на стуле, и ощутила полную с ним солидарность: что толку пытать старушку, когда совершенно ясно, что с ними творится что-то, ей абсолютно неподвластное? И с этим уже пора разобраться.

— Как вы смотрите на то, чтобы нам всем сейчас пойти и посмотреть, что с нами происходит? — сказала она, допивая и ставя на стол свою склянку.

Возражать никто не стал: что и говорить, идея была весьма своевременной.

Рубка оказалась сферообразным помещением «плавающего» типа с тремя основными креслами и двумя дополнительными, так что мест на всех вошедших не хватило бы, да и не все из них поспешили садиться: плюхнулись только Ник и старушка, да еще Светик опустилась бессильно в крайнее кресло, закрыв руками лицо. Остальные стоя глядели на экран, где царило голубое небо с облаками, медленно уходящими вниз, вместе с удаляющейся Землей. Корабль, без сомнения, взлетал — величаво и неспешно, словно дирижабль, как очень правильно подметила старушка; видимый на экране клочок земного горизонта вспучивался пирамидой, все более заостряясь. У Чарли, наблюдавшей уже раз это явление, только в обратную сторону, перехватило дыхание. Ей показалось, что Земля тоже испытывает боль, и неизмеримо большую, чем испытывает песчинка Чарли при виде ее сломанного горизонта.