— Я на это надеялся. Вы говорили, что если мое желание будет сильным, я смогу преодолеть барьер.

— А ты и вправду пробовал?

Сэм отвернулся, избегая взгляда Херцога. Вернеру стало стыдно. Его разум позорно бежал от Человека Света, как только призрак повернул к нему лицо с горящими глазами.

— Нет, — прошептал Вернер, поднимаясь.

— Громче! Говори, что ты сделал! Прими, наконец, то, что ты есть! Если ты этого не сделаешь, то не сможешь развиваться. Ты ничего не узнаешь от Херцога. Херцог только впустую тратит свое время.

Крокодилий шаман топнул ногой. Хлопок босой ногой о бетон оказался как резкий треск грома в небольшой камере. Эхо, отразившееся от стен, смешалось со стуком многочисленных амулетов. Разразившаяся какофония быстро пошла на убыль, в конце концов, прекратилась, и вокруг снова наступила тишина.

— Уходи, — заявил Херцог.

Сэм и хотел бы уйти, но не мог. Колдовство стало его неотъемлемой частью, как бы сильно Вернер его не ненавидел. Несомненно, оно имеет свои достоинства в использовании. Колдовство уже не раз спасало жизнь Сэма. Оно усовершенствовало чувства, использовало все то, что Вернер легко мог принять. Колдовские заклинания просто манипулировали различными энергиями. Способность видеть в режиме астральной разведки ничто иное как сенсорные способности, когда можно видеть не только естественные вещи, но и параестественные. Теперь оказалось, что ему необходимо освоить еще одну грань колдовства, ту, что касалась сверхъестественного. Вернер не любил его, если в общем. Но он знал, что ему нужно найти способ подружиться с ним.

— Мне нужно, чтобы ты научил меня, как использовать силу, чтобы я мог контролировать духов, — сказал Сэм.

— Ты сказал Херцогу, что Собака говорила с тобой. Ты сказал Херцогу, что ты видел Собаку. Ты не врал, когда все это рассказывал, но ты не веришь в Собаку. Ты думаешь, что у тебя есть сила, — шаман насмешливо фыркнул. — У тебя есть сила. Но Херцог говорит тебе, что не возможно объять необъятное. Херцог говорит тебе, что нужно выбрать что-то одно. Собака — твой проводник. Сама Собака. Ты должен ее слушать, потому что Собака — это ты, а ты — это Собака. Слушай Собаку, а не себя. Собака — это путь для твоей силы.

Логика Херцога чуть не свела Сэма с ума. Логика? Слишком неточное слово для приведенных аргументов, обратившихся, по сути, против себя же.

— Извините, но вы могли бы объяснить такие вещи и более понятнее.

— Здесь нет ничего такого, чтобы Херцог объяснял. Твой тотем — Собака.

— Тотемы не могут быть реальными. Я читал Исаака. Это просто символы, психологические конструкции, что позволяют шаману сосредоточиться на своей личности и воле. Они не настоящие духи или даже ангелы. Они не настоящие.

— Тотемы существуют. Ты должен в это верить.

Сэм видел, что Херцог верил в свой тотем. Неужели он ему поклоняется? Ощущение, что многие шаманы именно так и делают. Сэму же подобная постановка вопроса не нравилась.

— С этим, думаю, все в порядке. Я верю в Бога, а не в какой-то мистический, клыкастый архетип. Я христианин, а не язычник. Господь сказал нам не ставить ложных богов перед ним. Что такое тотем, если не ложное божество?

— Тотемы существуют, — решительно повторил Херцог.

Сэм ожидал, что шаман скажет что-то еще. Он ожидал, что крокодилий шаман будет защищать свои убеждения, но Херцог молчал.

Расстроившись, Сэм сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Херцог считал своим тотемом Крокодила, пока жил и шаманил в канализации большого метрополиса. Шаманское мышление часто ставит ограничение для традиционной практики, если, конечно, работа не ведется в привычной среде, благоприятной для тотема. Вопреки десятилетиям существования городских легенд, крокодилы не могли жить в городах, в лучшем случае, в болотах. Какая у них любимая среда обитания? Херцог вел практику в Англии, где мало болот. Насколько Сэм был в курсе, дородный шаман никогда не покидал метрополиса и он редко уходил в канализационные туннели. Тем не менее, его колдовство было эффективным. Есть здесь какое-то противоречие? Или именно в этом находится ключ к разгадке?

Ты должен верить, говорит Херцог. Вера — ключ к шаманскому мышлению. Вера также убедила не одно поколение городских детей в том, что крокодилы живут в канализациях их городов. У Херцога в тотемах разве что именно такой вот, канализационный крокодил? Если так, то тотем получается, больше, чем символ для восприимчивого сознания. В сочинениях Исаака что-то такое было, но Сэм не мог понять эмоционального ядра его концепции. Теперь это становилось понятнее.

— Слушайте, — сказал Вернер, вновь обращаясь к шаману, что до сих пор стоял в позе, словно Сэма для него больше не существует. — Я понимаю, символы. Я их использовал, когда работал в киберсети, где компьютерные программы изображали различные данные в более понятном для человеческого восприятия виде. Думаю, что колдовство может работать схожим образом. В колдовской теории много статей про символы. Я не знаю, как это работает, и почему я выбрал образы, но я вижу, что Собака ничто иное, как символ, предназначенный для моего разума, чтобы я мог управлять колдовской энергией. Если для того, чтобы управлять другими колдовскими образами, мне нужно узнать о других символах — научи меня. Я могу сделать это. Я должен сделать это.

Херцог, наконец, взглянул на Вернера.

— Херцог. Я внимательно слушал ваши уроки и узнал много нового. Я был бы счастлив, если бы все это мне пригодилось. Заклинания не нужны, чтобы работал тотем Собаки. Но я видел, что могут делать друиды из Круга, и я знаю, что нужно больше заклинаний, чтоб остановить их. Мне нужна сила духов, чтобы они могли бороться с теми существами, которых вызывают друиды. Это попахивает дьяволопоклонством, но, может, Господь простит и поможет мне, если шаманские духи помогут бороться с друидскими духами.