8.XI За период с 26.Х по 8.XI полк потерял 40 % убитыми и ранеными, 20—25 % без вести пропавшими и пленными, 18% обмороженными, больными тифом... Люди почти голы — приказано отбирать теплые вещи у населения. Эта мера переполняет чашу терпения населения, оно озлоблено, ропщет и провожает армию проклятьями... Начался «великий отход».

24.XI Еще затемно полк выступает далее к югу. Дороги забиты обозами, пехотой, артиллерией, повозками беженцев. Стоит туманная влажная погода, снег начинает таять, кое-где земля обнажена — обозы идут на санях. По пути отступления брошена масса груженых саней и др. имущества, бродят обессилевшие лошади. Полно мародеров. Все села по пути «великого отхода» армии переполнены отступающими частями армии, чинами ее учреждений и беженцами. Отступление неорганизованно. Связи ни с кем нет. Население провожает слезами и проклятиями.

16.XII Противник весь день обтекает с флангов, стремяа к югу от станции и села Дебальцево,— конные части Буденного движутся большими колоннами с севера в юго-восточноь и юго-западном направлении.

18.XII Село Алексеево-Леоново расположено по скатал громадного оврага. По дну протекает ручей с отвесными бере гами. Вся центральная, главная, улица — путь отхода — запружена людьми, обозами, артиллерией и пулеметными тачанками в несколько рядов. Конница красных, видя, что части марковской дивизии втянулись в селение, решила атаковать ее. Части Буденного расположились по буграм к востоку и юго-востоку от селения, в колоннах поэскадронно. В 8 ч. противник повел энергичное наступление на Алексеево-Леоново...

2-й и 1-й батальоны решили пробиться, перейдя через овраг, на западный его скат и присоединиться к 3-му батальону, но конница красных ворвалась в село и начала рубить. Ввиду узости улицы и глубокого оврага обороняться не представлялось возможным — пехота рассыпалась по избам. Все улицы заняты противником. Бегством спасаются лишь одинокие пешие и конные, прорвавшиеся через части красных.

Дивизия ген. Маркова потеряла в этом бою сто с лишним пулеметов, 90% боевого состава, почти всю артиллерию».

«Февраль 1920 г. Полк подошел к Ростову. Настроение крайне подавленное. Здесь в первом походе сформировался 1-й офицерский полк ген. Маркова... Колыбель добровольцев— надежда России... Грядущее темно, но я верю в будущее счастье, в победу... Необходимо искупление за грехи прошлого.

17.02. Конница Думенко охватила нашу дивизию под Ольгинкой. Красные врываются в редкие цепи отходящих частей, расстраивают их, забирая в плен, отрезая совершенно путь отступления 2-му офицерскому ген. Маркова полку и забирают его полностью в плен. Спасается лишь командный состав на конях.

Многих нет в живых, иные по малодушию сдались, добровольцы зарублены. Мобилизованные офицеры что-то слишком заметно вянут... Потеряли веру... Их нет —тем лучше. Останутся лишь самые мужественные, стойкие. Мы разбиты, но мы победим! Вера в себя придает силу».

Жаль, что не увидит эти строки славный комдив Борис Макеевич Думенко. Память о нем живет на Дону. Вот какое письмо прислал в «Комсомольскую правду» из Ростова после публикации очерка «В Праге, под русскими березами» Иван Георгиевич Войтов, любитель истории Дона, как он сам представился, коммунист, конструктор завода «Россельмаш»: «Большое спасибо Вам за несколько строк о Борисе Макеевиче Думенко. Доблесть его подтвердили даже наши враги. Посылаю Вам фото Думенко. У меня собраны почти все его прижизненные снимки, документы. Переписываюсь с его дочерью Мусей. Поддерживаю связь с конармейцами. На Дону много молодых людей, которые чтут память героев гражданской войны».

В дивизии Думенко в начале девятнадцатого года командовали полками Ока Городовиков и Олеко Дундич, заместителем его был Семен Михайлович Буденный. Орлиное гнездо!

О наших конармейцах сложены песни и написаны книги. Михаил Иванович Калинин называл красную конницу «главным оплотом и крепостью» нашей армии. Летом 1920 года Председатель ВЦИК возвращался в Москву. Его поезд «Октябрьская революция» исколесил тысячи километров. Прошли сотни митингов. Аудитория небывалая — миллион человек. Восемь месяцев, с мая по декабрь 1919 года, каждый день, а то и два, и три раза в день выступает Михаил Иванович Калинин. В мае 1920 года поезд «Октябрьская революция» снова на фронте, в Первой Конной армии. И вот на пути в Москву его попросили выступить на городской конференции беспартийных рабочих, открывавшейся в Харькове 4 июня 1920 года.

Михаил Иванович говорил о красной коннице, о грядущих поединках...

Польскими войсками командует некто Карницкий, бывший командир кавалерийской дивизии, где служил теперешний командир красной конницы вахмистром. Таким образом... мы встречаемся с царскими генералами, у которых наши командиры служили когда-то в качестве... слуг. В настоящее время Буденный борется со своим командиром Карницким. Увидим, кто кого победит, у кого больше стратегических способностей — у бывшего царского генерала, имеющего все военные степени образования, или у простого унтер-офицера, фельдфебеля. Буденный уже побил много бывших генералов. Есть много оснований думать, что он побьет и своего бывшего командира.

Та давняя речь М. И. Калинина отыскалась спустя почти полвека в Харьковском областном госархиве. «Комсомольская правда» попросила Семена Михайловича Буденного ее прокомментировать.

«Эту речь Михаила Ивановича Калинина я, к сожалению не слышал. Когда он выступал в Харькове, Конармия уже вы шла на боевой рубеж. Сейчас, спустя сорок семь лет, я с большим вниманием прочитал стенограмму, сохранившую выступление Председателя ВЦИК, большого друга Первой Конной, моего товарища. И снова вспомнил, как разгромили мы кавдивизию генерала Карницкого и кавбригаду генерала Савицкого.