Дарин снова внимательно посмотрела ей в глаза – девочка открывалась перед ней совершенно новыми гранями, гранями воина и бунтаря. "Как же я, дура старая, – укоряла себя офицер, – не разглядела в ней этой проклятой решимости, этой ожесточенности, этого стремления к мести любой ценой? Ведь она и в самом деле сотворит все, что угодно, и даже не задумается о последствиях… С этим нужно что-то делать, но она ведь сейчас не станет слушать ничего и только сильнее упрется. Схожу-ка я с утра к ведьме, которая ее лечила, авось, Анха что-нибудь подскажет…"

– Девочка моя, – с грустью сказала она Ларне, – пойми, месть не даст облегчения, она только искорежит твою душу.

– Это не просто месть, мама! – загорелись упрямые огоньки в глазах девушки. – Для меня это не просто месть, для меня это цель – борьба с несправедливостью, с подлостью, с жестокостью. Борьба с их омерзительными законами, обрекающими миллионы людей на страшную жизнь рабов для удовольствий! Может, я и проиграю. Вероятнее всего проиграю. Но и сидеть на месте, наслаждаясь спокойной жизнью, после всего, что испытала, я уже не могу! Я люблю тебя, мама, но остаться не могу, перестану уважать себя саму. Пойми меня и не осуждай…

Дарин медленно покачала головой, продолжая всматриваться в решительное лицо приемной дочери. Да, она видела в глазах девушки ту окончательную готовность, которой так боялась в людях. Женщина незаметно вздохнула, поняв, что ей не остановить этого самоубийственного порыва. Она обняла Ларну и поцеловала по очереди в оба глаза.

– Я понимаю, маленькая моя… Спасибо тебе и за тот год счастья, что ты мне дала. Я понимаю твое стремление и помогу добраться до Колхрии. Хоть в дороге ты не должна попасть в беду.

Девушка прижалась к ней всем телом и, уже не стесняясь, зарыдала в голос, оплакивая тихую и счастливую жизнь под крылом приемной матери. Но она больше не могла жить этой жизнью – знала, что каждый день с тысячами несчастных проделывают то, что сотворили с ней и Дарой. В ней нарастал и нарастал гнев, вызревало что-то новое, что-то такое, чему уже тесно было в душе.

Утром Дарин куда-то ушла, когда Ларна еще спала без задних ног. Проснувшись, девушка на скорую руку ополоснулась, съела, что нашла готового, и галопом понеслась на поиски Нарин. Ей хотелось попрощаться с подругой, рассказать, что ей скоро ехать на Колхрию. Ларне повезло – веснушчатая хитрюга еще не вылезала из постели и только сладко потягивалась. Девушка захихикала, прыгнула на кровать и принялась щекотать подругу, чего та всегда боялась. Нарин возмущенно завизжала, схватила подушку и, вскочив, начала гоняться за Ларной по всему дому. Набегавшись, девушки запыхались и снова залезли в кровать, привычно начав хихикать и подкалывать друг дружку. Затем Ларна вдруг внимательно посмотрела в глаза Нарин, порывисто обняла ее и поцеловала в губы.

– Ты чего? – удивилась та.

– Жаль расставаться. Я ведь попрощаться пришла…

– И куда же тебя Серый Убийца несет?

– В Серую Башню. Учиться.

– Да кто тебя туда возьмет?! – презрительно фыркнула Нарин.

– У меня направления от двух магов есть.

– Не брешешь?! – подпрыгнула от такого известия подруга.

– Нет, – усмехнулась Ларна.

– Во, повезло… – завистливо протянула Нарин. – Столько нового увидишь…

– Ага. Жаль, что ты не ведьма. Вместе веселее было бы.

– Так я ж не проверялась ни разу! – затанцевала на месте рыжая егоза. – Идем к ведьме, я знаю тут одну неподалеку. У меня как раз и пара золотых есть, на проверку должно хватить.

Ларна удивленно посмотрела на нее и обрадовано согласилась, надеясь, что подруга сможет отправиться с ней. Как бы это было здорово, если бы ей не пришлось ехать на Колхрию в одиночку! А потом, может быть, рыжая сможет стать и соратницей, все ведь возможно в этом мире. С Нарин было так хорошо, она самое отвратительное настроение вмиг куда-то загоняла, смотришь, а через несколько минут ты уже смеешься ее шуточкам и выходкам. Пока Ларна размышляла, рыжая успела одеться, и девушки с веселым смехом вылетели из домика Рады и понеслись по примыкающей к городской стене улице куда-то на юг. Ларна еще ни разу не бывала в этих местах и с любопытством оглядывалась – многие богатые виллы были очень причудливы.

Подруги шли около получаса, прежде чем Нарин остановилась у калитки, ведущей в большой, тенистый сад, в глубине которого виднелась небольшая белоснежная башенка, вся, как будто, сделанная из переплетающихся лиан. Окна ее были огромны, а на вершине сиял всеми цветами радуги хрустальный шар. Девушки подошли к маленькой дверце и нерешительно постучались.

– Входите, – раздался негромкий голос.

Нарин толкнула дверь и вошла первой, Ларна за ней. Их взглядам открылась небольшая круглая комната, вся увешанная пучками сушеных лекарственных трав, сбоку стоял каменный стол. Девушек поразило огромное количество книг в жилище ведьмы – они были повсюду, создавая странный, но приятный беспорядок. Сама ведьма сидела в глубоком кресле напротив двери. Она оказалась невысокой полноватой пожилой женщиной, только пронзительные и умные серые глаза говорили, что перед вошедшим не торговка с рынка или посудомойка, а нечто значительно большее. Девушки поклонились хозяйке дома и замерли у порога.

– Проходите девочки, – улыбнулась ведьма. – Вы чего-то хотели?

– Да! – сделала шаг вперед рыжая оторва. – Я бы хотела провериться. А вдруг у меня дар есть… Мало ли.

– Только ты? – с иронией спросила пожилая женщина. – А твоя подружка?

Ларна тяжело вздохнула, достала из-за ворота блузы шнурок с двумя половинками медальонов и подала его ведьме со словами:

– У меня уже два направления, госпожа. В Серую Башню. Хотелось бы вместе с подругой.

– Так, так, так… – заинтересованно протянула та, внимательно изучая медальоны, затем бросила взгляд на девушку и брови ее приподнялись. – Но с чего бы это? Я не вижу в твоей ауре ничего необычного.