– Итак, свершим разбор полетов, - деловито предложил ландскнехт, положив ладони на темную столешницу.

– Что совершим?
– полюбопытствовал зеленоглазый старец. Голос у него был неприятный, скрежещущий, словно каждое слово, вылетающее из горла, по пути наталкивалось на невидимый напильник.

– Да был у меня знакомый мастеровой, замки для пистолетов делал, - пояснил Швальбе.
– Все пытался летательную машину смастерить, как какой-то давний флорентиец, не то Ванчи, не то Вончи... Как очередной крылатый уродец ломался, так говорил, дескать, «проведем разбор полетов».

– Еретические измышления я вижу здесь, - медовым голосом сообщил отец Йожин.
– Если бы Господь хотел, чтобы люди летали, Он дал бы им крылья. А мастерить летальные машины - идти супротив Его воли.

– Ну-у-у...
– стушевался Швальбе.

– Может быть, к делу перейдем?
– предложил седой.

Йожин красноречиво приподнял бровь, выражая недоумение.

– Гарольд, я понимаю ваше нетерпение...
– начал было монах, но седой прервал его.

– Мы прячемся от неприятной правды за пустыми словами, - решительно проговорил Гарольд, в полутьме комнаты его глаза светились отраженным светом, как у волка.

– Это да, - согласился после секундного раздумья монах. Пожевал пухлыми губами и предложил с неожиданной серьезностью:

– Хорошо. Обобщим. Проведем...
– он покосился в сторону дисциплинированно молчащего Швальбе.
– Так сказать, разбор полетов...

– Это определенно был он, мой талантливый и непутевый ученик, - сказал Гарольд.
– По описанию, он. И здесь снаряжение, которое он … позаимствовал.

– Украл, - вставил, не утерпев, Швальбе. И тут же замолчал, наткнувшись на укоризненный взгляд Йожина.

– В последние годы наш орден переживает не лучшие времена, - отчеканил седой, подчеркнуто глядя сквозь ландскнехта.
– В некогда славные ряды принимают всякий сброд, который привык резаться со всяческими сарацинами и совершенно не приемлет подлинной орденской дисциплины...

– Хватит, - устало сказал монах, звучно хлопнув пухлыми ладонями. В голосе добродушного служителя церкви отчетливо прорезалась стальная нотка.
– Все, господа охотники, довольно препирательств, я слышу их всю дорогу. Почтенный собрат...

Монах склонил голову в сторону надменного Гарольда.

– Почтенный собрат, я понимаю вашу скорбь и обиду, они обоснованы. Но сейчас речь не о том. А ты...

Йожин взглянул на Швальбе, уже без всякого почтения и малодушной укоризны.

– А ты, паскудник, сиди тихо, как мышь под веником, и слушай слова умных людей. Пока уши не отрезали.

– Да ладно, я-то чего...
– пробормотал солдат.

– Итого, что мы имеем, - продолжил Йожин.
– Ученик почтенного мастера Гарольда проявлял весьма обширные таланты к познанию наук убийственных, но вот дисциплины ему и в самом деле не хватало. Славы сорванцу хотелось, понимаешь ли... Поэтому, прознав, что в здешних краях творится нехорошее, он позаимствовал снаряжение мастера Гарольда и отправился на подвиг славный. И здесь, судя по всему, сгинул с концами.

– Он мертв, - с холодным спокойствием уточнил мастер.
– Три недели... Он точно мертв.

– Оружие и остальные предметы не тронуты, - вставил Швальбе, с некоторой опаской покосившись на монаха.
– Значит, к бою не готовился... Я так думаю.

– Это так, - согласился мастер Гарольд.
– Надо думать, из его пустой аристократической головы не выветрились мои уроки, и, прежде чем бросаться в бой, он сначала отправился на разведку, днем. Сразу искомое не нашел или засомневался в найденном, поэтому повторил поход дважды. И, в конце концов, что-то его убило.

– Боже, Ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапная смерть унесла из жизни нашего брата, - вымолвил отец Йожин, крестясь.
– Яви Своё безграничное милосердие и прими его в Свою славу. Через Христа, Господа нашего. Аминь.

Монах вновь перекрестился, его примеру последовали Гарольд и Швальбе.

– Днем, - деловито уточнил Йожин.

– Днем, - повторил Гарольд.

– Дальше-то что делать?
– спросил монах.
– Чтобы победить брата Ордена, девенатора, пусть и недоучку, да еще днем...

– Нечисть или вампир, - так же деловито ответил седой.

– А вампир не есть нечисть? – по-прежнему с немалой осторожностью уточнил Швальбе.

Гарольд взглянул на Йожина, в его взоре отчетливо читалось молчаливое и скорбное осуждение. Монах протяжно вздохнул и развел руками.

– Что поделать, приходится работать с теми, кто под рукой, - с малой толикой вины ответил Йожин.
– Молод еще, необразован...
– и пояснил, обращаясь уже к ландскнехту.
– Злобные порождения тьмы делятся на нежить и нечисть. Нечисть суть создания тварные и телесные, как оборотень, скажем. Нежить не тварна и плотью, подобной материальным созданиям, не обладает. Нежить страшнее, но до захода солнца ее не встретишь. Девенатор ушел днем и не взял ни особого оружия, ни панциря, ни иной амуниции, только шпагу и кинжалы. То есть ночевать в лесу не собирался. Поэтому погиб он тоже днем, и убило его то, чему солнце не помеха, то есть нечисть. Или вампир, поскольку кровосос живет меж двух миров и объединяет в себе качества как телесного, так и призрачного, потустороннего. Многие упыри не боятся солнца. И ты, бестолочь, все это знал бы, если бы внимательно слушал мои наставления!