– Меня зовут Николас, мадемуазель.

– Очень хорошо. А вы должны называть меня Адриана. Так когда вы прибыли в Версаль, Николас?

– Почти три года назад в составе Швейцарской роты, – сказал он не без гордости.

– Три года! И за все это время вы не смогли почувствовать и понять красоты парков Версаля?!

Они продолжали идти дальше; возникшая в разговоре пауза затянулась и сделалась неловкой. Адриана пыталась найти тему для непринужденного разговора, но, к ее удивлению, Николас опередил ее:

– Если вы, так же как и я, считаете парки неуютными, зачем же вы отправились сюда на прогулку?

– Все очень просто. Туда, куда я иду, можно попасть только через парк.

– Вы идете…

– К барже. Я хочу взглянуть на нее. Мне сказали, что большая ее часть уцелела.

– Извините, мадемуазель, но баржу вчера сожгли.

– Зачем? Как ее могли сжечь, не осмотрев внимательно и не выяснив причину пожара?

– Я думаю, ее осмотрели, мадемуазель Адриана, и сам король приказал ее сжечь.

«Как, интересно, Торси собирается получить от меня доказательства моей версии покушения, если главное вещественное доказательство сожгли?» – разозлилась Адриана.

– В таком случае, Николас, я приношу свои извинения за то, что заставила вас пуститься в столь неприятное путешествие по паркам, не имея на то причины, – сказала Адриана. – Хотя у меня уже не осталось времени для прогулок, мне пора в лабораторию.

Николас кивнул:

– Должен признаться, что сегодня мне эти парки показались не такими унылыми, как раньше.

– Отчего же?

Он помолчал некоторое время, затем рассмеялся.

– Я пытался продемонстрировать любезность и галантность, мадемуазель. Но, похоже, мне это не удалось.

Адриана искренне рассмеялась в ответ.

– Да, не удалось, – согласилась она. – Должна признаться, что у меня это тоже не очень хорошо получается. – Неожиданно для себя она похлопала его по руке. – Кроме того, – заключила она с некоторой неловкостью, – вам незачем мне льстить. Вы и так меня пленили.

Он отреагировал не так, как она ожидала. Он замолчал. Адриана поняла, что задела его чувства, но не знала, как деликатно загладить оплошность. Она раздумывала, как же объяснить, что это была лишь шутка. Не находя выхода из неловкого положения, Адриана неожиданно нашла, вернее, поняла, что мучило ее все сегодняшнее утро и не давало спать.

«Обсерватория. Фацио с Густавом нужен телескоп. Но зачем?»

Лапы огромного паука обвивали Бена, шурша, заползали ему в уши, глаза. От ужаса он застыл на месте, у него хватило сил лишь на то, чтобы рукой стряхнуть паука с лица, это резкое движение выбросило его из сна в явь. Бен проснулся и испытал величайшую радость, что избавился от нового кошмара.

Ему показалось, что он все еще слышит шуршание паучьих лап, но тут же понял, что это скрипит внизу эфирограф.

Бен выпрыгнул из постели и помчался вниз, в печатню.

Как раз в тот самый момент, когда Бен подлетел к самописцу, у того кончился завод. Бен несколько раз повернул ключ, но машина и не думала продолжать работу. Он вспомнил, что самописец так и остался настроенным на господина F, которому он отправил свое послание. Часы на стене показывали, что прошел всего лишь час, а ответ уже лежал у него перед глазами. Бен взял в руки лист, и по мере чтения губы его расплылись в улыбке.

Они ему не поверили. Возможно, подумали, что их постоянный корреспондент решил пошутить. И если этот их постоянный корреспондент находится сейчас рядом со своим самописцем, то и он, конечно же, подобно Бену, получил это странное послание. В таком случае они установят, что Янус реально существует. Ведь F заподозрил его «двуликую» сущность, что и обернул в шутку в самом начале письма.

Кто бы ни были эти господа, совершенно ясно, они – выдающиеся философы, члены Лондонской королевской академии. А он кто такой? Мальчишка из далеких колоний, да еще и лезет со своими советами.

Нет, он – Янус, вот он кто. И если Янус опростоволосится, то никто никогда не узнает, что Бен Франклин и есть тот самый Янус.

Бен вновь посмотрел в сторону самописца. В это же время кто-то там, за океаном, сидит напротив своего самописца и, может быть, ждет ответа. Но для того чтобы Бена восприняли всерьез, он должен изложить свое решение на языке математики, и завтра Джон обещал представить ему их совместный научный трактат.

Хотя сообщение было написано знакомым Бену почерком господина F, на этот раз оно оказалось подписано незнакомым и полным именем – Минерва. Так древние римляне называли богиню мудрости. Но самым странным, даже нелепым показалась ему дата отправления сообщения. Сегодня было 11 апреля, а у Минервы значилось – 22 апреля. Но он доподлинно знал, что письмо написано именно сегодня, ведь самописец передает сообщения мгновенно.