– Я еще раз повторяю ферзю-тугодуму, на тайный счет которого в банке «Барклайс» регулярно поступают весомые денежные переводы. Отправляйтесь в Бермондси. Перегрузите тело в приготовленный гроб. Затем посетите похоронную контору «Последний вздох» и закажите кремацию. Можете с музыкой, цветами, молитвами, а можете без церемоний. Дело двадцати минут…

Рев заждавшихся машин заглушил диалог на продолжительное время.

Так и есть! Этого я и боялась!

Изучать мумию похитители не собираются. Очевидно, экспонат содержит информацию, которую они уже получили, вот и не желают, чтобы ею воспользовались посторонние вроде меня. Гродин пока не согласился выполнить грязную работенку по сожжению древности. Но, учитывая его малодушие и убедительные доводы человека в плаще, долго не продержится. Их пора остановить. Где же полиция?

Нужно срочно позвонить Генри. Но мой сотовый остался в Британском музее вместе с сумкой!

В нескольких метрах от фургона высился ряд красных телефонных кабинок. Таких же примечательных, как лондонские автобусы. Не раздумывая, юркнула в ближайшую.

К счастью, телефон Большого Генри я помнила. Все-таки недавно звонила.

Ждать Уэллса пришлось недолго.

– Я наконец достучался до Скотланд-ярда, – поведал историк. – Но мне трудно им объяснить, почему музей не доверяет бумагам из Йоркского университета, которые утверждены в Министерстве культуры. Тем более мы выдали мумию.

– Значит, полиция не ищет фургон! – ужаснулась я и снова поглядела на пока еще разговаривавших Гродина и незнакомца в плаще.

Генри стыдливо промолчал.

– Генри, я нашла фургон, нашла Гродина!

– Где он?

– На улице Верхний Холборн. Если ты не предпримешь что-либо экстренное, мумию уничтожат через двадцать минут. Я слышала это собственными ушами!

Глядя сквозь стекло телефонной будки, я вдруг обнаружила, что человек в плаще что-то сказал Гродину, повернулся и ушел под арку. Профессор остался стоять – задумчивый и растерянный.

– Все! – сказала я. – Гродин сдался.

– Прости, что? – не понял Генри.

Гродин вздохнул и направился к кабине.

– Он сейчас уедет, и через короткое время от мумии останется только пепел… Тащи сюда полицию каким угодно способом, Генри! Пусть летят как на крыльях. Я попытаюсь задержать фургон…

Бросила трубку, не попав на рычаг. Шут с ней!.. Широко распахнула дверь телефонной будки и крикнула на всю улицу:

– Гродин, стойте!

Крик застал профессора в тот момент, когда он почти забрался в кабину. Гродин замер, затем изумленно обернулся.

– Стойте, Майкл! – Я подбежала к нему.

– Мисс Овчинникова! Как вы здесь оказались?

– Проходила мимо, заметила вас.

Удивление на его лице уступило место настороженности. Очень профессионально Гродин спрятал ее под маской учтивости.

– Вот кого не ожидал встретить на улицах Лондона, – произнес он. – Больше года прошло с момента нашей последней встречи. Мне вас не хватало!

В кабине кроме него сидел водитель. Грузный, с большим носом и маленькими бегающими глазками.

Увидев меня, он зашевелился, глазки забегали быстрее. Гадкий тип.

– Ну еще бы! – ответила я Гродину. – Особенно вам не хватало лейкопластыря, в который я укутала вас с ног до головы.

Профессор не отреагировал на укол.

– Вы прекрасно выглядите! – произнес он, пробежав взглядом по моему костюму и остановившись на босых ногах. – А где остались ваши туфли?

– Не беспокойтесь о моих туфлях, – произнесла я. Кажется, ответ получился злым, но я ничего не могла с собой поделать. – Лучше бы побеспокоились о катастрофическом состоянии вашей совести.

– Алена, мне кажется, что по какой-то причине вы меня недолюбливаете! – Он сделал страдальческие глаза.

Гродин разыгрывал передо мной спектакль. Театр одного актера для единственного зрителя.

– Вы потеряли память? Тогда вспомните, по какой причине отдирали от лица лейкопластырь вместе с бровями и баками.

Сутулый похититель мумии невольно дотронулся до скулы, но быстро отдернул руку. А я вдруг обнаружила, что водитель исчез из кабины.

– Тогда вы повели себя довольно странно, – произнес он. – Я и сейчас не понимаю сути обвинений.

– Обвинения очень просты. Вы предали друзей, продались и помогали турецким бандитам.

– Право, вы ко мне крайне несправедливы! И совершенно не поняли мотивов моих поступков. Каждое мое действие подчинялось тогда стремлению сделать великое открытие – найти усыпальницу прелюдий!

– Ох, избавьте меня от оглашения ваших мотивов. Светлыми и трогательными могут показаться даже сутенеры и торговцы наркотиками. К примеру, передав часть заработанных денег на строительство храма. Но поступки и действия… Они, как скальпель патологоанатома, раскрывают истинную сущность человека!