В 1911 году И.А.Родионов издает былину «Москва – матушка», написанную им еще в 1905–1906 гг. под впечатлением первой русской революции. Это сатира на современное ему русское общество с его беспечным поведением, утратой национальных основ, с его преклонением перед Западом. Тон суждений – крайне резкий, оценки – убийственные. Все более чувствуется, что нелады в стране, назревание грозных событий ожесточают писателя, приводят его порой к несправедливой, искаженной оценке окружающей жизни. Характерное выражение этого состояния – два доклада: «Неужели гибель?» и «Что же делать?», прочитанные в Петербурге в Русском собрании в 1912 году. И если предупреждение правительству об угрозе гибели нации от неконтролируемой продажи алкоголя и злоупотребления им было воспринято передовой общественностью с пониманием, то обвинение во многих российских бедах только одних евреев было категорически ею отвергнуто. Такая необъективность и тенденциозность, несмотря на заслуги прозаика и публициста, закрыли перед ним двери многих изданий и, естественно, повлияли на его дальнейшую литературную и человеческую судьбу.

Каким же образом меня, отнюдь не литературоведа, а журналиста-газетчика, в начале 70-х годов нашего века заинтересовала судьба этого малоизвестного писателя? И тут я вплотную подхожу к ответу на третий вопрос: возможный автор знаменитого романа «Тихий Дон».

Работая корреспондентом киевской литературной газеты, я часто бывала в доме переводчицы, члена Союза писателей Марии Михайловны Пилинской, разрешившей мне пользоваться дневниками ее умершего в 1934 году мужа – украинского писателя Ивана Даниловича Днипровского. Листая страницы дневников о литературной и театральной жизни 1920-х годов Москвы, Киева, Харькова, Одессы, я наткнулась вдруг на короткую фразу с несколькими вопросительными знаками в конце: «Кто такой Шолохов???»

– С чего вдруг? – удивленно спросила я Марию Михайловну и услышала в ответ следующую историю.

...Было это в 1928 году. Как-то во время прогулки по Каменец-Подольску, где жили тогда Днипровский и его жена, их внимание привлекла витрина газетного киоска со свежим номером журнала «Октябрь». По случайности, это был тот самый номер, в котором печатались первые главы романа М.Шолохова «Тихий Дон». «Но причем здесь Шолохов? Кто такой Шолохов? – воскликнул Иван Данилович, – уж не псевдоним ли это Ивана Родионова?»

Далее вдова писателя пояснила, что Иван Родионов, казачий есаул, был соратником Ивана Днипровского по I-й мировой войне и сослуживцем по совместной работе в редакции фронтовой газеты. Еще в 1916 году, в свободные часы, читал он (Родионов) другу (Днипровскому) отрывки из своего романа «Тихий Дон», который начал за несколько лет до войны и продолжал писать уже на фронте. Иван Днипровский (ко времени работы в редакции ему исполнился 21 год) взахлеб рассказывал потом своим друзьям, что имел счастье быть первым слушателем романа, напомнившего ему стиль толстовской прозы и лучшие произведения литературы серебряного века. И, как оказалось, связь с Толстым была у Родионова самая что ни на есть прямая.

В 1909 году Иван Родионов совершил поездку в Ясную Поляну, чтобы обсудить со Львом Николаевичем первые главы своего романа о казачестве, присланные Толстому, возможно, заранее. Но, по невыясненным причинам, писатель был принят Толстым очень холодно и расценил это как неодобрение его произведения. Роман был положен в стол и пролежал там вплоть до начала I-й мировой войны.

– Иван Данилович, – вспоминала Мария Михайловна, – прочитав в журнале «Октябрь» первые страницы до боли знакомого ему текста, очень схожие с уже слышанными им в стенах фронтовой редакции, бросился в местную писательскую организацию и попытался выяснить: КТО ТАКОЙ ШОЛОХОВ?

Не получив ответа на месте, Днипровский написал в Москву (и, кажется, сам доставил письмо по адресу). Он сообщал о том, что знает об истории создания этого произведения. Но вскоре жалобщик был вызван и строго предупрежден: прекратить всяческие попытки опорочить имя молодого советского писателя Михаила Александровича Шолохова. А опубликованное 29 марта 1929 года в «Правде» известное письмо пролетарских писателей А.Серафимовича, Л.Авербаха, В.Киршона, А.Фадеева и В.Ставского в защиту Шолохова и вовсе грозило всем сомневающимся и подозревающим судебной ответственностью.

Итак, запрет на правду и тяжелая болезнь Ивана Даниловича не дали ему возможности довести дело Шолохова – Родионова до конца. К сожалению, в дневниках Днипровского почти ничего, кроме недоуменных вопросов, я тогда не нашла. Возможно, еще и потому, что многие строки в них были зачеркнуты несмываемыми чернилами, очевидно, уже впоследствии, под страхом нежелательных разоблачений.

История с Родионовым и его произведением имела и свое продолжение. Уже после смерти мужа Мария Михайловна Пилинская отдыхала в санатории в Пятигорске и встретила там однофамильца Родионова. Вскоре она выяснила: однофамилец оказался сыном того самого казачьего есаула! Он рассказал вдове, что вместе с матерью, то есть женой И.А.Родионова, пытался судиться с Шолоховым, но дело было передано в управление по защите авторских прав писателей, где и заглохло.

Обстоятельства личной жизни привели меня со временем в Москву, и я потеряла связь с Марией Михайловной Пилинской, умершей в 1976 году, а все дневники и рукописи Днипровского незадолго до этого были переданы в Киев, в литературный архив. Много лет, занятая оперативной журналистской работой, я не имела возможности вернуться к расследованию известной мне версии. К тому же обстановка в стране и в литературе вплоть до смерти Шолохова в 1984 году и начала перестройки в 1985 году по-прежнему мало способствовала выяснению подобных фактов.