Приходько первым бросился к неподвижно лежащему в снегу крестьянину.

— Господи! Фрол, прости меня! — бормотал Николай, пытаясь вытащить Смерклого из сугроба. — Честное слово, не хотел, чтобы этим закончилось!

Солдаты помогли украинцу выволочь Фрола к костру. Лицо крестьянина залепил снег, но глаза были открыты. Николай стал растирать ему щеки. Кто-то поднес к губам кружку горячего чая.

Фрол моргнул и повел глазами.

— Жив! — воскликнул Приходько. — Фролушка, прости! Скверная шутка вышла!

Смерклый оттолкнул Николая и сел. Посмотрел на пустующую верхушку распрямившейся березы.

— Зато у тебя остались сигары! — извиняющимся тоном сказал Приходько.

Безмолвно Смерклый запустил руку в карман и вытащил горсть мятых и раскрошившихся табачных листьев.

— Из этого можно самокруточку свернуть, — совсем тихо произнес украинец.

— Чаю хлебни, Фрол, — предложил кто-то из солдат, протягивая кружку прямо к губам.

Смерклый выбил кружку из рук так сильно, что она улетела далеко в сугроб. Чай выплеснулся на одежду. Красноармейцы виновато молчали. Шутка получилась неудачной. Они переборщили, перегнули палку.

— Фрол… — попытался сказать что-то еще Приходько.

— НЕ-Е-ЕТ!!! — завопил Смерклый. Он закричал так страшно, что солдаты отпрянули. Крестьянин поднялся и неуклюжей походкой двинулся во тьму.

Обида казалась такой горькой, что хотелось плакать и кричать. Смерклый шел, не понимая, куда; внутри кипело бешенство. Он был обижен на лейтенанта, который отказал в спирте; на Ермолаева, который не предотвратил издевательства. Но больше всех он был… Нет, «обижен» неподходящее слово для его отношения к рядовому Приходько. Ненависть! Ослепляющая и беспощадная. Вот что Фрол испытывал к украинцу.

«Жалкие людишки, — говорил он себе. — И лейтенант этот, и взводный Ермолаев…» Но Приходько — не человек. Нельзя назвать человеком того, кто издевался над ним, унижал и даже пытался убить.

Да-да, Фрол не сомневался, что, затевая шутку, Приходько желал смерти крестьянину. «Вот только обмишурился ты, выбирая жертву, — подумал Смерклый. — Не тому устроил западню».

Все разговоры украинца были обидны для Фрола. Все извинения лживые! Приходько ненавидел Смерклого, потому что Фрол хозяйственный, потому что Фрол из деревни, потому что Фрол другой. И все попытки обидеть крестьянина только от зависти. От такой зависти, что зубы сжимаются до хруста и нервно дергается веко. От такой — что аж в дрожь бросает!

Нельзя прощать такого сволочного человека. Он должен почувствовать свою подлость! Должен понять, что натворил! И Фрол поклялся сурово отомстить Приходько.

Он вдруг вскинул голову, словно охотничий пес, почуявший добычу.

— На две пачки немецких сигарет, — послышался голос со знакомым акцентом.

Приходько!

Смерклый нервно стер слюну с колючего щетинистого подбородка.

На ловца и зверь бежит.

Прячась за деревьями, Фрол двинулся следом за красноармейцем.

«Нехорошо получилось со Смерклым, — думал Приходько, пробираясь меж костров к оставленным где-то вещмешку и винтовке. — Очень нехорошо!»

Больше всего Приходько беспокоило, что Смерклый рассердился. Не из-за опаски, что крестьянин, затаив обиду, начнет мстить. Такие мысли даже не приходили ему в голову. Приходько сам ценил хорошую шутку и твердо верил, что тот, над кем подшутили, должен смеяться вместе со всеми. Он не должен обижаться или злиться. Иначе это уже не шутка. Вот почему Николай досадовал на обидчивого Смерклого.

— Катя! — услышал он.

Приходько повернулся к лесу, вглядываясь в темноту. И там, среди деревьев, различил силуэт человека.

— Эй, лейтенант! — крикнул он, узнав одинокую фигуру. Новоиспеченный командир роты, пробираясь через сугробы, удалялся от лагеря. — Сказочни-ик!!

Лейтенант даже не оглянулся, словно и не слышал окрика. Еще мгновение, и он растворится в лесном мраке.

— Калинин! — снова позвал Приходько, но ответа не было. И тогда Николай бросился вдогонку.

— Стой, Сказочник! — кричал Приходько, ощущая неведомую опасность, которая угрожала командиру. Через десяток секунд он догнал молодого лейтенанта.

— Стой! — Он схватил Алексея за плечо и повернул к себе лицом. — Товарищ лейтенант, куда это вы направились? Рота маленько в другой стороне.

В слабом свете лагерных костров Приходько с трудом различал лицо командира. Но всё-таки ему показалось, что взгляд Калинина был каким-то потерянным.

— Приходько, — шепотом спросил Калинин, — это ты?

— Нет — Матерь Божья!

Стоять в этом странном лесу по колено в сугробах было жутко и страшно. Николай захотел поскорее уйти отсюда.