— Я слишком крепко и слишком долго держала своего мальчика в ежовых рукавицах. И пусть он никогда не простит меня, я могу хотя бы попытаться вернуть его уважение. Попытаться дать ему семью, которой у него никогда не было. — Она стиснула руку Вивьен. — Будь ему хорошей женой, девочка, и ты получишь то, чего заслуживает хорошая жена.

Вивьен признательно улыбнулась и почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские слезы.

— И я тоже помогу тебе, моя милая Вивьен, — подала голос Арабелла. — О, ты еще не знаешь, на что способна твоя мать.

— Чем же вы сможете ей помочь? — снисходительно глядя на нее, спросила Беатрис. — Что вы знаете о лондонском высшем свете?

— К счастью, ничего! — колко парировала Арабелла, — Зато я многое знаю о мужчинах и о способах их обольщения. Вы не можете не согласиться с тем, что обольщение — именно то, что нужно Вивьен, если уж она вбила себе в голову мысль вернуть вашего похотливого пройдоху сына. — С лукавой улыбкой она повернулась к дочери: — Нет способа быстрее преодолеть защитные барьеры, чем пробудить в мужчине желание. Ты должна постоянно мелькать у него перед глазами — чувственная, страстная и влюбленная.

— Какой ужас! — воскликнула Беатрис.

— Ну почему же ужас? — с улыбкой заметила Арабелла. — Это страсть, а страсть, насколько мне известно, является неотъемлемой частью жизни графа Сэндборна. Так что, если хочешь жить с этим мужчиной, — вновь обратилась она к Вивьен, — используй то, чем наградил тебя господь. Заставь своего мужа позабыть обо всем на свете. Сделай так, чтобы кровь забурлила у него в жилах, и тогда очень скоро он приползет к тебе на коленях. Это говорю тебе я, Арабелла Лерой!

Вивьен не нужно было долго убеждать, она знала, что это правда. Ведь в их первую и единственную ночь Лоуренс, несмотря на свой гнев и недоверие, все-таки хотел ее.

Затем девушку вдруг осенило: раз она хочет, чтобы Лоуренс был ей не только мужем, но и любовником, значит, ей необходимо овладеть искусством любви. Впервые за последние несколько недель она почувствовала под ногами твердую почву. Теперь она знает, какой путь следует выбрать! Боже, какой же она была наивной, когда думала, что существует лишь две дороги: замужество или разврат. Кто сказал, что порядочная женщина должна отказаться от страсти? Кто это выдумал, что наслаждение порочно?

Пришло время решать самой, и Вивьен решилась! Она посмотрела на своих наставниц, одна из которых — столп общества, а другая — вершина полусвета, и поняла, что их ошибки рождают для нее новые возможности. О, при такой поддержке у Лоуренса не останется ни единого шанса!

Сгущались сумерки. Лоуренс, злой как голодный пес, брел по улицам Лондона. Весь день он сегодня провел на заседании консервативной партии. Слушая, как холеричные лорды и толстобокие землевладельцы на все лады честят Гладстона, он сначала зевал, но потом апатия переросла в раздражение. Ну сколько можно говорить одно и то же? Совсем некстати Лоуренсу вспомнились слова Вивьен о том, что аристократы имеют обыкновение судить по внешнему виду. При чем здесь это?

Как ни старался Лоуренс выбросить Вивьен из головы, мысли о жене не покидали его. Ее облик странным образом переплелся с обликом Гладстона. А может быть, она права, и все нападки на премьер-министра и яйца выеденного не стоят? В конце концов меры, которые предлагают консерваторы, не слишком-то отличаются от политики либералов.

Подойдя к своему особняку, Лоуренс почувствовал, что смертельно устал. Сейчас ему нужна горячая ванна, потом бокал бренди и хорошая сигара. Но не успел он войти в холл, как перед ним возник Парнелл.

— Я пытался связаться с вами, ваше сиятельство, но никто не знал, где вы находитесь, — зачастил дворецкий. — Они приехали днем, без предупреждения. Клянусь, я ничего не знал.

— Они?

Лоуренс заметил в холле гору багажа.

— Вернулась ваша мать, сэр, и молодая леди Сэндборн. С ними приехала еще та, другая женщина, по-моему, мать вашей жены. Они настаивали, чтобы я отнес вещи новой хозяйки в вашу комнату, но, не зная вашего желания, милорд, я пока оставил их здесь.

Лоуренс застонал. Ну чем он так прогневил бога, что Беатрис никак не хочет оставить его в покое? Внезапно он осознал, что Парнелл говорил о какой-то молодой хозяйке и «той, другой женщине». Неужели Вивьен здесь?

На ватных ногах он пошел в сторону гостиной. Вивьен. Здесь.

Беатрис сидела в кресле с неизменным вязаньем в руках, а напротив нее на низеньком диванчике расположилась Арабелла Лерой. Его педантичная мать и скандально известная теща мирно сидят в гостиной! На мгновение Лоуренс лишился дара речи.

— Боже милостивый! — наконец выдавил он.

Арабелла отвлеклась от романа, который читала, Беатрис бросила считать петли, и обе женщины уставились на него. Первой подала голос леди Сэндборн: