Они снова прокрутили фильм, Харгривз сидел в кресле впереди. Вот разрез раскопок, курган, потом мерцание — и деревья. И тут резкое восклицание Фордхэма заглушило гул проектора.

— Лангстон, — крикнул он оператору, — прокрутите назад. И давайте замедленно…

— Что?.. — Харгривз умолк, взглянув на Фордхэма. У того совершенно изменилось лицо.

Снова показался шрам раскопок.

— Левее от кургана… вот здесь… смотрите!

Харгривз посмотрел. Фигура. Разглядеть было трудно, но, несомненно, какой-то человек делал шаг в пределах действия луча. Мерцание, которое только мигнуло при нормальной скорости воспроизведения, теперь превратилось в последовательность вспышек. И вот деревья, а рядом с одним из них — тот же человек.

— Пошли! — Фордхэм с невероятной для своего возраста и привычек скоростью устремился к двери. Они на самом деле побежали по коридору и выскочили на стоянку для машин. Фордхэм рывком распахнул дверцу своей машины и плюхнулся на место шофера. Харгривз едва успел сесть рядом и захлопнуть дверцу, как машина понеслась по бетону, направляясь к воротам.

Охранник вовремя увидел их и, не потеряв присутствия духа, успел отключить автоматический затвор. Харгривз с облегчением шумно перевёл дух. Фордхэм не сшиб ворота, как, по-видимому, собирался.

Они шли на запретной скорости, но, к счастью, дорога оказалась пустынной. Где-то в пути к Фордхэму вернулась осторожность, и он повернул у раскопок не так стремительно, и дальше они запрыгали по ухабистой дороге, проложенной землеройными машинами.

Но вот директор проекта выскочил из машины и опять побежал — к кургану. Возбуждение или страх придали ему сил, он опередил Харгривза на несколько шагов, но когда тот достиг кургана, то наскочил на резко остановившегося Фордхэма. Директор держал в руках фотоаппарат. Но фигуры, которую они видели на записи, не было видно.

— Он исчез! — подытожил очевидное Харгривз.

Фордхэм с мрачным лицом смотрел на аппарат.

— Исчез, да… туда… — и он через плечо оглянулся на то место, на которым они видели ряды деревьев. И Харгривз вздрогнул, зная, как исчез этот человек, но не зная — куда.

— Где? — Харгривз еле услышал собственный голос.

Ответ Фордхэма тоже прозвучат почти шёпотом:

— Может быть, в Атлантиде.

— Но… вы сказали, что лес может быть доколумбовым… или ещё более ранним, — возразил Харгривз.

— Конечно. Может быть всё, что угодно. Вы видели это, видели фильм, а теперь — вот это… — Фордхэм помахал фотокамерой. — Бедняга вошёл внутрь… или назад… или вышел — можете выразиться, как хотите, и это мы отправили его.

— А вернуть его можно? — Харгривз отбросил посторонние размышления, как всегда, ухватившись за самое главное.

— Потребуется не менее четырёх дней, а может, и больше, чтобы накопить энергии для нового запуска луча. Такие запуски нужно тщательно рассчитывать. Почему, вы думаете, мы избрали именно этот день и час? Тут не просто нажимаешь кнопку или открываешь дверь. Нужно тщательно обработать код. Четыре дня… — учёный осмотрелся.

— И мы не можем знать, как там протекает время. Он ведь не будет сидеть четыре дня на одном месте, не знает, что мы постараемся вытащить его. Когда мы будем готовы, он может находиться в милях отсюда.

Харгривз отвернулся от кургана и взглянул на свежие раскопки.

— Но это нужно сделать. И чем быстрее, тем лучше…

— Конечно, — но Фордхэм говорил так, будто считал задачу безнадёжной. Харгривз же продолжал смотреть на канаву.

— Атлантида — нет! — в голосе его прозвучало решительное отрицание.

Рей споткнулся и упал лицом в песок вблизи грубого очага, сооружённого из камней. Он устал и согласен был просто лежать, не обращая внимания на охотников и тех, кто ожидал их в этом лагере. Лишь бы его не трогали.

В ограниченном камнями поле зрения показались кривоватые ноги в сапогах из жёсткой кожи с клочками волос. Один сапог просунулся под юношу, его перевернули лицом к небу. Подошедший был в такой же кожаной одежде, но поверх неё позвякивала на ходу юбочка из металлических полос. А вместо куртки с металлическими нашивками торс прикрывали грудная и спинная черные защитные пластины, точно облегающие бочкообразную грудь и широкие плечи. Левая рука от запястья до локтя — в металлическом обшлаге, но правая была голая, на ней только два браслета с камнями.

Длинные чёрные пряди волос свободно развевал ветер. На согнутой руке у него болтался шлем с двумя крыльями летучей мыши на центральном гребне. На поясе меч. Выше охотников, менее смуглый, он казался принадлежащим к другой расе. Но лицо его — такая же лишённая выражения маска.

После долгого разглядывания он отдал приказ, тут же подошёл один из охотников и перерезал ремень на запястьях американца. Офицер задавал вопросы, охотник отвечал, словами и жестами объясняя, как всё произошло. Когда он закончил, офицер попытался расспросить пленника: сделал широкий жест рукой, указав на запад, и произнёс одно слово: