Шрифт:
Пока волны варваров бушевали на границах Западной Европы, на восточной ее окраине император Константин построил новый Рим. Сверкающий Константинополь высился над Босфором, стратегической полоской воды, ведущей от Черного моря к азиатскому Средиземноморью. Запершись за неприступными стенами, наследники Константина беспомощно смотрели, как персы завоевывают их восточные провинции и продвигаются к священному Иерусалиму. Давным-давно римляне до основания снесли иудейский Иерусалим, и на месте, отождествляемом со страстями Христа, вырос новый город; первый император Константин лично возвел храм Гроба Господня на предполагаемом месте распятия, погребения и воскресения Христа [7] . Теперь же страдания христиан сделались почти апокалиптическими, когда персы увезли Честной и Животворящий Крест Господень, на котором, как полагалось, умер Христос, равно как и священные Губку и Копье и патриарха города, оставив по себе Гроб Господень дымящимся и опустелым на фоне черных от дыма небес [8] .
7
Место было обнаружено Еленой, матерью императора Константина, которая в 325 году отправилась на поиски реликвий и чудесным образом разыскала части (Честного) Креста Господня, на котором, как предполагалось, умер Иисус Христос, гвозди, которыми были прибиты его руки и ноги, и – по некоторым версиям – святую тунику и веревку, которой он был привязан к кресту. Кое-какие находки отправились с ней домой, включая два гвоздя, один из которых в конечном итоге был закреплен на шлеме Константина, а другой – в поводьях его коня; прочие были оставлены для размещения в новом храме. Поскольку, согласно традиции, Христос был распят именно на том месте, где был похоронен череп Адама, считалось, что храм включает в себя также гробницу первого человека. См.: Collin Morris. The Sepulchre of Christ and Medieval West (Oxford: Oxford University Press, 2005).
8
Персы разграбили Иерусалим в 614 году, а в 70 году римляне подавили массовое восстание иудеев, сожгли Второй храм, снесли город до основания и перебили или вывезли практически все население; с тех пор иудеям не дозволялось жить в городе Давида. В первый раз иудеи объединились с персами, чтобы дать выход накопленной за 544 года мести, но были снова перебиты, когда вернулись римляне; вскоре они с большим успехом объединятся с арабами.
Имеются в виду византийцы, которые при императоре Ираклии в 625–628 годах отвоевали территорию Палестины и Иерусалим у персов. – Примеч. ред.
На последнем издыхании Восточная Римская империя постаралась дать персам отпор и вышла победительницей, а Персия погрязла в гражданской войне. Но и победители были истощены. Византийские города были разорены и переполнены беженцами, сельское хозяйство понесло огромный ущерб, торговля практически замерла, а граждане провинций ужасно страдали от непомерных налогов, которыми оплатили имперское избавление. В период бурных религиозных полемик [9] наибольший урон наносило безжалостное стремление Константинополя навязать всем странам свою ортодоксальную версию христианства. Скормив для начала христиан львам, римляне перешли к преследованию всех, кто отказался следовать официальному курсу, и на огромном пространстве Восточного Средиземноморья от Армении на севере и до Египта на юге диссиденты среди христиан скорее приветствовали перспективу нового режима [10] .
9
Главным яблоком раздора служил спор о точной мере божественной природы Христа. Позиция ортодоксального православия, выработанная на череде вселенских соборов, гласила, что Иисус родился полностью божественным и полностью смертным, то есть в едином совершенном существе объединились две различные ипостаси. Многие подданные империи имели собственное мнение. Ариане отрицали божественную природу Христа, монофизиты – его человеческую природу, несториане утверждали, что он есть две сущности, одна божественная, другая смертная, а прочие группировки придерживались версий о различных промежуточных состояниях. Один за другим императоры постановляли, что единая империя требует единой веры, и обвиняли несогласных в ереси. Одержавший победу над Персией император Ираклий в поисках компромисса снова поднял этот рискованный вопрос, но возникшее в результате течение монофелитизм, провозгласившее, что Иисус имел две природы, но только одну безгрешную волю, не удовлетворило никого и уже через пятьдесят лет было отвергнуто как еретическое.
10
Столетия спустя главы независимых Восточных церквей, уцелевших при исламе, все еще видели в арабах спасителей. «Бог отмщения, – писал в XII веке один патриарх сирийской православной церкви, – узрев злобу греков, которые жестоко грабили наши церкви и монастыри там, где господствовали, и безжалостно нас притесняли, привел нам в избавление сынов Исмаила с юга». Михаил Сириец, цитируется по: Stephen O’Shea. Sea of Faith: Islam and Christianity in Medieval Mediterranean World (London: Profile, 2006), 52.
С поразительным апломбом арабы напали на обе древние империи разом.
В 636 году одиннадцать столетий мощи Персии закончились атакой ревущих слонов на поле, возле которого позднее возникнет Багдад. «Горе этому миру, горе этому времени, горе этой судьбе, – будет сетовать национальный эпос Ирана, – раз нецивилизованные арабы явились обратить меня в мусульманство» [11] . Исламу открылась дорога на север до Армении, на северо-восток до азиатских степей, граничащих с Китаем, на юго-восток до Афганистана и на восток в Индию. В том же году арабская армия разгромила во много раз превосходящие ее византийские войска в битве при Ярмуке и аннексировала Сирию, где на пути в Дамаск обратился в христианство Савл из Тарса и где, приняв имя Павел, основал в Антиохии первую христианскую общину. В следующем году был взят измором и открыл свои ворота завоевателям нового толка Иерусалим [12] – всего через восемь лет после того, как византийцы победно вернули Крест Господень на его законное место. Разрываемый различными вероисповеданиями город был священным для ислама в той же мере, что и для иудаизма, и столетия борьбы иудаизма и христианства за священные места уступили дорогу столетиям столкновений между мусульманами и христианами.
11
Цитата из великой эпической поэмы «Шахнаме», или «Книга царей», Фирдоуси, написанной на рубеже I тысячелетия н. э. Персидская аристократия, хотя и приняла достаточно быстро ислам, еще долго питала неприязнь к арабской культуре и вспоминала великолепие доисламской Персии.
12
Город пал в апреле 637 года. Согласно традиции, преемник Мухаммеда Умар, одетый в лохмотья, въехал в Иерусалим через Ворота Покаяния на белом осле (верблюде). Он спросил у патриарха, где молился царь Давид, и его привели к Храмовой горе, которую, как он обнаружил, давно уже использовали под свалку. Собрав христиан, Умар заставил их расчищать мусор и на свободном месте воздвиг простую деревянную молельню, которая позднее будет заменена на мечеть Аль-Акса (см. гл. 2).
Четыре года спустя арабы завоевали сказочный плодородный Египет, самую богатую из всех византийских провинций. Пока Константинополь бессильно наблюдал, свирепые пустынные племена, которые он презрительно именовал сарацинами [13] – «народом шатров» [14] , – захватили все земли, которые он отвоевал так недавно и такой дорогой ценой. По мере того как рушились под натиском ислама империи и царства, даже епископы начали задаваться вопросом, не получил ли Мухаммед наказ свыше [15] .
13
Термин «саракенои», или «сарацины», первоначально употреблялся для обозначения неарабских народов Северной Аравии, но со временем его стали применять к арабам, а потом ко всем мусульманам. Его этимология не вполне ясна, но к IV веку историк Аммиан Марцеллин писал, что он используется для обозначения пустынных кочевников этого региона.
14
Греческие «сарацины» переводится как «восточные люди». – Примеч. ред.
15
Такого страшился, например, армянский епископ Себеос, см.: Alfred J. Butler. The Arab Conquest of Egypt – and The Last Thirty Years of the Roman Dominion (Oxford: Clarendon, 1902), Из пяти великих патриархов церкви трое – патриарх Антиохии, патриарх Иерусалима и патриарх Александрии – теперь осуществляли свою деятельность с разрешения мусульманских правителей.
Из Египта мусульманские армии маршем отправились на запад по средиземноморскому побережью Африки, и тут их, казалось бы, неостановимый натиск неожиданно захлебнулся.
Проблемы были отчасти внутреннего порядка. Мухаммед умер, не назвав своего преемника и даже не оставив четких инструкций, как этого преемника следует избирать. Вскоре вспыхнули застарелые распри, обостренные борьбой за военную добычу, тянувшуюся бесконечными обозами по пустыням и неизменно оказывавшуюся в руках курайшитов, того самого племени, чью монополизаторскую алчность так резко обличал Мухаммед. В результате внутренних интриг и борьбы за власть первые четыре халифа – «преемника» пророка – были избраны из среды ближайших соратников и членов семьи Мухаммеда, но даже высокий статус не сумел их защитить. Некий взбешенный персидский солдат пырнул кинжалом в живот второго халифа, вспорол его как рыбу, а потом еще ударил в спину, когда тот молился. Группа мусульманских солдат-заговорщиков, разобиженных роскошным образом жизни и неприкрытым непотизмом третьего халифа, палками забила его до смерти, и в умме вспыхнула гражданская война. Четвертый халиф, которого звали Али – кузен и зять пророка и ближайший его соратник, – получил удар отравленным мечом [16] на ступенях мечети за то, что чересчур уж охотно шел на переговоры с собратьями-мусульманами. Его последователи, твердо уверенные, что Али был богоизбранным преемником Мухаммеда, со временем объединились, став известны как Ший’а Али – «партия Али», для краткости шииты – и окончательно и бесповоротно откололись от прагматичного большинства, которое стало известно по термину для обозначения «пути, указанного пророком» как сунниты.
16
Убийца Али истово верил, что главным качеством духовного вождя мусульман должно быть не происхождение, а исключительно благочестие. Эта простая, пуританская версия ислама станет известна как хариджизм и наиболее прочно пустит корни в Северной Африке. Отдельные ее общины сохранились на Аравийском полуострове и в Африке и по сей день.
Из последовавшего затем хаоса возникла первая династия халифов – Омейяды [17] , которые перенесли столицу из змеиного гнезда на Аравийском полуострове и почти столетие правили из Дамаска, древнего, космополитичного города в бывшей римской провинции Сирия. Однако новорожденную империю продолжала теснить оппозиция, на сей раз внешняя. В Северной Африке арабские армии на десятилетия увязли в стычках с ордами голубоглазых берберов [18] , древнего коренного населения Северной Африки. Берберы устраивали свирепые атаки из своих горных крепостей всякий раз, когда накатывала очередная волна завоевателей, и не собирались изменять своим обычаям только потому, что объявили о своем обращении в новую веру. Атаки берберов возглавляла грозная иудейская царица-воительница, известная арабам как Дакия аль-кахина, или «Пророчица», мчавшаяся на битву с развевающимися огненно-рыжими кудрями и раз за разом отбрасывавшая захватчиков далеко на восток, пока наконец ее не выследила огромная арабская армия. Погибла берберская предводительница, сражаясь, c мечом в руке.
17
Основатель династии Муавия был сыном Абу Абд ар-Рахмана Муавия ибн Аби Суфьяна, влиятельного жителя Мекки, который возглавил атаку на Медину, едва не уничтожившую ислам. Под конец той самой битвы мать Муавии Хинд вырвала печень у дяди Мухаммеда Амзы и ею пообедала. В результате гражданской войны был убит внук Мухаммеда, а сама Кааба сожжена; в конечном итоге прагматическая политика силы зрелищно одержала верх над набожной чистотой.
18
Берберы, чьи земли тянулись от Нила до Атлантического океана, называли себя «амазиги», то есть «свободные». Они были мастерами в искусстве выживания, а с точки зрения религии их племена представляли собой эклектичную смесь язычников, евреев и христиан. Легенда о пророчице стала предметом многих запутанных дискуссий. См.: Adelmajid Hannoum. Post-Colonial Memories: The Legend of Kahina, A North African Heroine (Westport, CT: Heinemann, 2001).
Под конец VII века берберские восстания пошли на спад, и многие берберы пополнили ряды победителей. Всего за несколько десятилетий армии, обрушенные на мир Мухаммедом, неразрывным полумесяцем охватили Средиземноморье до самых берегов Атлантического океана.
Оттуда они взирали на Европу.
С потрясающей быстротой мир совершил полный оборот. Религия, внезапно возникшая в пустынях Востока, готовилась ворваться в ошеломленную Европу с запада. Если бы не буйные берберы, она могла бы бурей пронестись по континенту прежде, чем воюющие между собой племена Европы отвлеклись настолько, чтобы откликнуться на эту угрозу.
Придет время, и оборот совершится снова. Когда западное христианство наконец оправится от шока, борьба будет бушевать уже в самой Европе – и эта борьба погонит Васко да Гама в сердце Востока.
С незапамятных времен два скалистых пика отмечали самый западный конец известного мира. Древние называли их Геркулесовыми столбами и рассказывали, как могучий герой поднял их, выполняя свое десятое невыполнимое задание. Геракла послали на дальние берега Европы украсть скот у трехголового, шестиногого чудовища Гериона, и расчищая себе дорогу, он разбил гору надвое [19] . Через пролом воды единого океана, омывавшего мир, хлынули в Средиземноморье. За этими «столбами» лежали владения извивающегося, меняющего облик Морского Старца [20] и затонувшая цивилизация Атлантиды, а обрывки старых легенд терялись в тумане времен и тысячелетних страхах моряков [21] .
19
Считалось, что Герион обитает на острове Эрифия, вблизи современного Кадиса. По версии историка Аполлодора Афинского, Геракл насыпал две горы в память о своем путешествии. Диодор Сицилийский пишет, что Геракл сузил существующий пролив, чтобы закрыть путь чудовищам из Моря-Океана. Плиний Старший во «Вступлении» к Книге 3-й своей «Естественной истории» писал, что в I веке обитатели побережья верили, будто проход между горами «прорыл [Геракл], и через него хлынули воды, которые до сих пор не допускались, и изменили лик природы». Геркулесовы столбы все еще горделиво высятся на гербе Испании; девиз «Plus ultra» – «Еще дальше: вперед» – в лавровых листьях наводит на мысль о том, что они знаменуют вход, а не преграду.
20
Этот мифический персонаж, идентифицируемый с богом моря Нерейем, также появляется в истории об одиннадцатом подвиге Геракла. Это он послал его принести золотые яблоки бессмертия из сада Гесперид, дочерей титана Атласа, который держит на своих плечах небо. Геракл схватил умеющего менять облик Нерея и сжимал его, пока тот не рассказал, где расположен сад, по пути Геракл освободил прикованного Прометея, а взамен узнал, что принести яблоки может только сам Атлас. Геракл предложил Атласу подержать за него небо, пока тот сходит в сад; вернувшись, Атлас попытался обманом заставить Геракла навечно принять его ношу. Геракл попросил Атласа подержать небо, пока он поправит плащ, и сбежал. В другом варианте Геракл построил Геркулесовы столбы, чтобы освободить Атласа.
21
Один-два мореплавателя древности все же набрались храбрости. Около 500 года до н. э. карфагенский путешественник Ганнон Мореплаватель проплыл мимо Геркулесовых столбов и скорее всего достиг реки Сенегал, история его плавания изложена в «Перипле» – произведении, представляющем собой перевод на греческий язык текста таблички, которую Ганнон оставил в храме. Геродот кратко упоминает, что некогда финикийский флот, посланный египетским фараоном Нехо, обошел против часовой стрелки Африку; его скептическое упоминание о том, что финикийцы видели солнце справа от себя, когда плыли на запад вокруг южной оконечности Африки, единственное, что придает достоверности этому рассказу, поскольку иных свидетельств в его пользу не существует. Вспоминают эту историю главным образом те, кто стремится связать пирамиды Египта и Мексики.