Я выползла из машины и решила попытать счастья с краснолицым постовым. Он заметил мои маневры и скосил глаза в мою сторону с явным намерением не выпускать меня из виду. Похоже, у него были вполне определенные инструкции на мой счет, но мне так осточертело торчать в машине, что я рискнула и приблизилась к нему, стараясь придать себе независимый и беспечный вид.

– Долго они там возятся. – Сказала я, чтобы завязать разговор.

– Как положено. – Пожал он плечами. – А ты чего вылезла? Велел же начальник в машине сидеть.

– Так ведь жарко.

– Это точно. – Его голос немного оттаял и я, вдохновленная этим, поспешила воспользоваться наметившимся взаимопониманием.

– Можно я на минутку туда загляну? – Спросила я как можно невиннее. – Только спрошу у вашего начальника сколько еще ждать и сразу назад!

Наверное, я сказала это недостаточно убедительно, потому что постовой внезапно сдвинул широкие брови и прорычал угрожающе:

– А ну брысь обратно в машину. Сказано – сиди и не высовывайся, вот и сиди. И чего только тебя сюда принесло.

Я рассердилась всерьез. С чего это он вздумал на меня орать. Ладно еще Борис, а то этот. Когда я злюсь, то сначала действую, потом думаю, а не наоборот. Так произошло и сейчас. Я не придумала ничего умнее, как попытаться проскользнуть мимо охранника внаглую, надеясь во-первых, на свою ловкость и быстроту, а во-вторых, на то, что если мне удастся прорваться в дом, то несговорчивый мент побоится устраивать истерику при посторонних.

Как я уже говорила, я ринулась в бой, особо не раздумывая, ну и естественно мой план провалился. Сильные жесткие руки перехватили меня быстрее, чем я успела юркнуть в приоткрытую дверь. Я слабо пискнула и попыталась вырваться, но охранник, не выпуская меня, неожиданно шлепнул меня пониже спины, как нашкодившего ребенка.

– Послушайте, – Прошипел он, неожиданно переходя на «вы», вы переступаете все границы. Я же сказал, что не позволю вам войти…

Я наконец освободилась и, отряхиваясь, отошла в сторону.

– Берегите артериальное давление, – Дружески улыбнулась я, глядя на его побагровевшее лицо и пошла к машине.

Ясно как день, что моя затея с этой дурацкой поездкой ни к чему не привела. – Уныло подумала я и загрустила. Но в этот самый момент Борис вдруг появился на пороге дома и поманил меня рукой. В одну секунду я выскочила из машины и метеором промчалась мимо охранника.

– Веди себя смирно. – Шепотом предупредил меня Борис, когда мы оказались в полутемной прихожей. – Никаких вопросов, никаких реплик. Я сглупил, что поддался на твои уговоры, но нарушать обещание не хочу, хотя предупреждаю, что это в первый и в последний раз. Уяснила?

– Ага. – Улыбнулась я во весь рот, разом простив ему все обиды, нанесенные мне за сегодняшний день.

Борис провел меня через просторную пустую комнату, которую я про себя окрестила столовой из-за стоящего в самом центре круглого тяжелого стола из натурального дерева, окруженного стульями с высокими спинками. Я успела заметить, что обстановка в этом доме дорогая, хотя и не особенно изысканная – типично номенклатурный стиль. На стенах развешано множество картин, но подбирали их без души и складывалось впечатление, что брали то, что в данный момент попалось под руку.

Борис еще накануне просветил меня насчет того, что отец Катеньки много лет возглавлял администрацию города и ушел со своего поста совсем недавно и совершенно добровольно. Это сильно возвысило его в моих глазах, так как мне казалось, что такую работу по собственной инициативе не бросают. Катенька была единственным и очень поздним ребенком, о ней заботились, как о нежном комнатном растении, тем более, что возможности позволяли оградить девочку от любых жизненных трудностей. Она не превратилась в избалованного капризного ребенка, как можно было бы ожидать, но выросла чересчур доверчивой и, как оказалось, совершенно не способной за себя постоять.

В спальне, которая примыкала к столовой, помимо деловито снующих туда-сюда оперативников, находились еще трое: женщина и двое мужчин. Женщина, ссутулившись и вытирая покрасневшие глаза скомканным платком, сидела на стуле возле окна. Мужчины расположились на диване. Глядя на них, я не сразу сообразила кто из двоих – отец Катеньки. Оба были уже в возрасте, хотя тот, что сидел ближе ко мне, выглядел более молодым и подтянутым. Позднее я узнала, что он – близкий друг семьи Полонских, Кирилл Иванович Колосов.

Оперативник, примостившийся напротив мужчин на низеньком неудобном пуфике, как раз закончил что-то записывать и, мягко улыбнувшись, произнес, обращаясь к старшему мужчине:

– На сегодня это все, вы нам очень помогли.

Не успела я осознать, что хитрый Боря привел меня в аккурат к шапочному разбору, как события стали развиваться совершенно неожиданным образом. Лицо катиного отца на глазах стало меняться. Он привстал, руки сжались в кулаки, глаза налились кровью, от раздавшегося хриплого голоса у всех присутствующих по спине побежали мурашки.