Брат Антуан осторожно повернул ключ, толкнул, тихо скрипнувшую дверь, и обвел ризницу придирчивым взглядом. Сжимая в руке светильник, он медленно обошел свои владения, заглядывая во все углы. Ничего не изменилось с тех пор, как он накануне вечером заходил сюда в последний раз. Вот только запах…

Брат Антуан был абсолютно уверен — вчера этого запаха не было, вернее это был даже не запах, а самое настоящее зловоние. Он повертел головой во все стороны, при этом шумно втягивая воздух, дабы определить, откуда тянет смрадом.

«Ага, — подумал он. — Кажется из того угла. Удивительно, как эти твари сюда пробираются!»

Ризничий поставил светильник на пол рядом с похожим на гроб сундуком, откинул крышку и поморщился. Так и есть! Мерзкая тварь издохла среди старых, побитых молью стихарей, которые он из-за своей бережливости никак не решался выбросить — вдруг на что-нибудь пригодятся. Переворошив груду ветхого тряпья, он, наконец, извлек за хвост дохлую мышь и, брезгливо морщась, выбросил ее в узкий оконный проем.

Снова обойдя ризницу, брат Антуан похвалил себя за образцовый порядок. Праздничное облачение, ковчеги для святых мощей, богослужебная утварь для ежедневного пользования, сундуки с ценной посудой и светильниками — все было на своих местах. И тем не менее…

Он присел у ящика, в который складывали старые сосуды и все чем давно уже не пользовались. Аккуратно выложил его содержимое на каменный пол, пересчитал для верности и стиснул зубы.

Впервые в жизни брат Антуан пожалел о своей любви к чистоте и порядку. Если бы он, скажем, ленился вытирать пыль, то не терялся бы сейчас в догадках, а, вполне возможно, имел бы на руках изобличающие доказательства. Делать нечего, придется рассказать аббату, но сначала он все-таки посоветуется с камерарием 5 .

Брат Антуан отыскал камерария в сокровищнице — большой комнате с двумя забранными мелкой решеткой окнами. Здесь хранились самые ценные реликвии — берцовая кость, два зуба и полуистлевший пояс святого Аполлинария, — а также монастырская казна и несколько сундуков с архивом: реестрами приходов и расходов и прочими деловыми документами аббатства.

Камерарий копошился в одном из них, сосредоточенно перебирая свитки. Приход ризничего остался им незамеченным.

— Брат Жильбер, — позвал ризничий, — очень хорошо, что я застал вас одного, — он опустился на скамью, предварительно проведя по ней рукой, и остался доволен — ни одной пылинки!

Камерарий неловко повернулся, ударившись головой о крышку сундука.

Это был еще довольно молодой монах с приятным лицом и кротким взглядом. изничему импонировали его сдержанные манеры и спокойная рассудительность. Два года назад он поддержал кандидатуру брата Жильбера на место камерария, хотя этой должности домогались многие, ибо она давала определенную власть, возможность состоять в монастырском совете, но главное — распоряжаться казной аббатства.

— Ах, это вы, брат Антуан, — отозвался камерарий. — Я не слышал, как вы вошли. Что-то случилось?

— Мне нужно с вами посоветоваться, брат Жильбер, — ризничий поскреб щетину на впалой щеке. — Видите ли, я в большом смятении. Кабы дело касалось меня лично, то я предпочел бы понести убыток, нежели посеять подозрения среди братии. Но речь идет о сокровищах, принадлежащих Святому Аполлинарию.

Камерарий аккуратно положил в сундук пергаментный свиток, который держал до этого в руках, закрыл крышку и сел сверху.

— Я, так понимаю, из ризницы снова что-то пропало, — скорее констатировал, чем спросил камерарий.

Брат Антуан кивнул.

— Так, ничего значительного: старый бронзовый светильник и кадильница. Мы-то ими и не пользовались давно. Но это ведь не оправдание!

— Разумеется, — согласился камерарий. — А вы хорошо искали? Возможно, один из помощников переложил их без вашего ведома?

— Что вы, брат Жильбер! — ризничий в испуге отшатнулся и замахал руками. — Можно ли этим криворуким заботу о священных сосудах доверить! Сам, все сам, из года в год, посему-то знаю точно, что и где у меня лежит. Все согласно переписи, которую я собственноручно обновляю каждый год.

— Да, ваш порядок в делах мне хорошо известен. Значит, ошибки быть не может, следовательно…

— Следовательно, среди братии опять завелся вор, — голос ризничего задрожал.

— Может, кто-то из новициев 6 ? — предположил брат Жильбер.

— Не думаю. Светильник и кадильница старые, кто о них знать мог, кроме своих. Да и замок мы сменили в прошлом году. Ну, после той истории с канделябрами, помните? — и, не дожидаясь ответа, ризничий перешел к главному. — Вот я и хотел с вами посоветоваться, брат Жильбер, говорить о пропаже отцу-настоятелю или повременить?