Шрифт:
Мэнни не спеша поднялся на террасу, краснея от смущения. Он окинул взглядом киностудию, свой «Роллс-Ройс» и, наконец, нас обоих, как будто застукал нас за сараем голыми и с сигаретой во рту.
– Господи, мало того что за завтраком все пошло к чертям собачьим. У меня еще тут два кекса, которые хотят превратить хижину леди Пинкхэм [177] в писательский храм!
– Вот именно! – подхватил Рой. – На этой самой террасе у меня родился замысел самой жуткой мини-декорации в истории кино!
177
Пинкхэм, Лидия Эстес (Lydia Estes Pinkham) (1819–1883) – американская предпринимательница и основательница фирмы по производству лекарственных составов на основе трав. В течение более девяноста лет (с 1875 года) «Растительный состав Лидии Пинкхэм» на основе старинного сбора трав и спирта для лечения женских недугов, бесплодия и облегчения родовых болей пользовался большой популярностью в Америке и Англии. Газеты были наводнены рекламой чудодейственного лекарства. Впрочем, чудодейственность настойки Пинкхэм была разоблачена еще в 1905 году. Однако само предприятие просуществовало до 1973 года. Имя Лидии Пинкхэм даже осталось в шуточных народных песнях, «воспевающих» силу ее растительного состава («The Ballad of Lydia Pinkham» и «Lily the Pink»). Так имя прабабушки современных БАДов вошло в легенду.
– Хватит гипербол, – отступил Мэнни. – Показывай, что у тебя там!
– Можно воспользоваться вашим «Роллс-Ройсом»? – спросил Рой.
И мы воспользовались.
Пока мы ехали к павильону 13, Мэнни Либер, неподвижно глядя прямо перед собой, произнес:
– Я пытаюсь заставить этот дурдом работать, а вы, ребята, сидите себе на террасе, в кулак свистите. Где, черт побери, обещанное чудовище?! Три недели жду…
– Черт побери, – сказал я, взывая к здравому смыслу, – нужно же время, чтобы из мрака появилось что-то действительно новое. Дайте нам возможность вздохнуть, дайте время на то, чтобы тайное «я» само вышло наружу. Не волнуйтесь. Вот Рой, он замесит глину. И из глины все и возникнет. А пока наш монстр еще скрыт во тьме, понимаете…
– Простите! – отрезал Мэнни, устремив вперед горящий взгляд. – Не понимаю. Даю вам еще три дня! Я хочу видеть монстра!
– А что, если, – вдруг выпалил я, – монстр уже видит вас?! Бог мой! Что, если снять все с точки зрения монстра, выглядывающего из засады?! Камера движется, она и есть монстр, народ пугается камеры и…
Мэнни удивленно посмотрел на меня, прищурил один глаз и пробормотал:
– Неплохо. Камера, хм?
– Да! Камера выползает из кратера. Камера, она же монстр, с пыхтением идет по пустыне, вздымая пыль, распугивая ядозубов, змей, грифов…
– Черт подери! – Мэнни Либер завороженно смотрел на воображаемую пустыню.
– Черт подери! – восхищенно воскликнул Рой.
– Мы поставим на камеру линзу с масляной пленкой, – тараторил я, – добавим клубы пара, тревожную музыку, тени и героя, глядящего прямо в камеру, и…
– А что потом?
– Если я расскажу, то уже не напишу.
– Напиши, напиши!
Мы остановились возле павильона 13. Я выскочил из машины, бормоча:
– О да! Пожалуй, я сделаю две версии сценария: одну – для вас, другую – для себя.
– Две? – вскричал Мэнни. – Зачем?
– В конце недели я вручу вам обе. И вы решите, какая лучше.
Мэнни подозрительно взглянул на меня, так до конца и не выбравшись из «Роллс-Ройса».
– Чушь! Лучший вариант ты напишешь для себя!
– Нет. Я буду стараться изо всех сил для вас. И для себя тоже. По рукам?
– Два монстра по цене одного? Идет! Пиши!
Перед дверью Рой театрально остановился.
– Вы готовы? Приготовьте ваш разум и душу! – сказал он, как пастор, воздев к небу свои прекрасные руки артиста.
– Я готов, черт возьми. Открывай!
Рой распахнул наружную дверь, за ней – внутреннюю, и мы вошли в непроглядную тьму.
– Дай свет, черт возьми! – произнес Мэнни.
– Потерпите, – шепнул Рой.
Мы слышали, как он движется в темноте, осторожно переступая через невидимые предметы.
Мэнни нервно подергивался.
– Почти готово! – нараспев прокричал Рой откуда-то из мрака. – Итак…
Рой включил ветряную машину на медленной скорости. Сначала послышались шелест вроде чудовищной бури, приносящей ненастье с андских вершин, снежные вихри, завывающие на гималайских уступах, ливень над Суматрой, шум ветра в джунглях, дующего в сторону Килиманджаро, крахмальный шелест волн у берегов Азорских островов, крик первобытных птиц, хлопанье перепончатых крыльев, – смешение звуков, от которого мороз драл по коже и мозг словно выпадал из тесного черепа навстречу…
– Свет! – закричал Рой.
И вот над пейзажами Роя Холдстрома забрезжил свет, открывая взору столь нездешние и прекрасные ландшафты, что у вас замирало сердце, страх улетучивался, а затем вы вновь погружались в трепет, когда тени огромными стаями леммингов проносились над микроскопическими дюнами, крошечными холмами и миниатюрными горами, уносясь подальше от смертельной угрозы, уже ощутимой, но еще не явленной.
Я с восхищением огляделся вокруг. И вновь Рой словно прочел мои мысли. Светотени, отбрасываемые на полночный экран моей мысленной камеры-обскуры, были украдены им, скопированы и воплощены даже прежде, чем я успел выпустить их на волю, облечь в слова. Теперь уже я буду использовать эту мини-реальность для воплощения в жизнь своего самого необычного и странного сценария. Мой герой едва удержался, чтобы не промчаться по этим миниатюрным просторам.
Мэнни Либер глядел на все это, пораженный.
Созданная Роем страна динозавров – это был мир призраков, представший перед нами в свете древней, искусственной зари.
Весь этот затерянный мир был окружен гигантскими стеклянными панелями, на которых Рой нарисовал первобытные джунгли и смоляные болота, где плавали его твари, под нестерпимо пламенеющими, как марсианские закаты, небесами, горевшими тысячей оттенков красного.
Меня охватила та же дрожь, какую я ощутил еще школьником, когда Рой позвал меня к себе домой и распахнул ворота гаража, в котором – я ахнул – были не автомобили, а существа, движимые древней потребностью вставать на дыбы, скрести когтями, жевать, летать, визжать и умирать во всех наших детских снах.