Вероника была беременна, до родов оставалось совсем немного, когда неожиданно позвонил Чумак.

— Опер Григорий! Мне нужно срочно вас видеть. Немедленно, сейчас же. — Чумак тяжело сопел в трубку, и, хорошо зная Мыколу, я понял, что произошло что-то чрезвычайное и неприятное.

Через полчаса мы встретились на явочной квартире. Он бы крайне возбужден и напоминал ощетинившегося матерого волка, изготовившегося к последнему смертельному прыжку.

Мыкола мрачно поздоровался со мной и так же мрачно произнес:

— Опер Григорий, если мне начальство не даст квартиру, я завтра взорву дом вместе с хозяйкой.

Выяснилось, что квартирная хозяйка, у которой снимали комнату Мыкола и Вероника, создавала им, невыносимые бытовые условия. Она буквально терроризировала молодоженов — до поздней ночи включала громко музыку, стучала ночью молотком в стену, бранилась. В общем, создала скандальную ситуацию, грозящую вот-вот перейти в драку. Она требовала немедленно освободить комнату и денег при этом, проплаченных за несколько месяцев вперед, не возвращала. Я, как мог, успокоил Чумака, при нем, прямо с явочной квартиры позвонил на работу Веронике и договорился с ее начальством, что завтра они постараются вопрос закрыть. После встречи с Чумаком я направился к начальнику отдела.

— Николай Иванович! Беда! Чумак на грани срыва, — и рассказал о случившемся.

К счастью, в распоряжении председателя оказалась малогабаритная квартира «за выездом». Руководство вызвало счастливчика, который вот-вот должен был получить ордер (он его уже оформлял), и попросил его подождать пару месяцев. Что значит вызвать к председателю сотрудника-получателя нового жилья для своей семьи и попросить его повременить с переездом, учитывая неожиданно возникшую сложную ситуацию? Конечно, сотрудник сразу же «согласился». Справедливости ради, надо сказать, что все стороны в результате остались довольны. Опер Григорий избежал крупного скандала. Начальство нашло выход и успокоилось, а отдавший ордер на квартиру сотрудник получил через несколько месяцев лучшую квартиру в центре Киева. Главное же, был успокоен Чумак — человек с тяжелым и кровавым прошлым действительно мог что угодно сделать, доведенный до отчаяния.

Судьба Чумака была более или менее счастливой. После выполнения им в течение длительного периода нескольких специальных заданий органов ГБ, самым важным из которых был захват Лемиша, он был полностью реабилитирован советской властью, благодаря чему родственники были возвращены из Сибири в родное село. Сестра еще в Сибири вышла замуж за такого же, как и она, сосланного. Вернулась вместе с мужем в свое село. Оба трудились в колхозе. Брат работал трактористом. Сам Чумак после завершения сотрудничества с ГБ окончил профтехучилище, работал слесарем-наладчиком на одном крупном киевском заводе. Неоднократно отмечался за хорошую работу. Вероника родила ему двух сыновей, и оба надеялись, что этим хлопцам не придется никогда брать в руки оружие, хотя бы против своих же.

У Карпа сложилась жизнь иначе. Он дважды неудачно обзаводился семьей. Много пил. Органы пытались повлиять на него, несколько раз организовывали лечение от алкоголизма, но он по выходе из медучреждения каждый раз срывался и все начиналось сначала. Тяжело и подолгу болел. Через несколько лет умер в доме своих родственников на Волыни, куда ему после выполнения заданий разрешили вернуться.

Через призму прошедших лет нет-нет да и возвращаюсь в мыслях в те уже далекие годы.

Перебирая в памяти их всех: Чумака, Карпова, Борисова, Грамадянинова, Матросова, Андреева, Мариека, Катруся, Кобзаря, Модестова и других агентов КГБ из числа бывших оуновцев, свято поверивших органам и честно и самоотверженно работавших на советскую власть, я с чувством большой симпатии думаю об этих людях. «Простодырые вы хлопцы, по нынешним временам, могли бы кучу всяких льгот и еще кое-чего нужного людям получить за помощь советской власти, — думается мне. — Но время было такое — хорошо, что живыми остались».

…Надсадно ревут моторы больших с брезентовым покрытием военных грузовиков Ходоровского мотомехдивизиона, набитых солдатами и собаками. Они выдвигаются в район села Княгиничи, что на границе Тернопольской области, чтобы затем резко изменить маршрут, — таким образом совершался обманный маневр. По полученным агентурным данным, Игорь и его боевики временно укрылись в селе Вербица (это уже Дрогобычская область и недалеко от Княгиничей), где произведут заготовку продуктов, а затем все перейдут с началом зимы, которая уже не за горами, в район небольшого, в несколько хат, хутора, где метрах в двухстах от строений ими оборудован новый схрон. Точное местонахождение боевиков Игоря в Вербице неизвестно. Данные перекрываются и другой агентурой, у которой они были и собирали провиант на зиму. Места эти малозаселенные, пустынные.

В штаб ходоровского дивизиона срочно прибывают на совещание начальники трех управлений ГБ Костенко, Гриценко, Стехов, зам. командующего погранвойсками Украины полковник Волков, начальник оперативной группы Лихоузов, представитель Киева, начальники некоторых райотделов, начальник штаба и командиры подразделений дивизиона. Срочно разрабатывается план операции. Он носит звучное кодовое название «Западня». Суть плана сводится к следующему. Дивизион вместе с сотрудниками трех областных управлений и подразделением погранвойск блокирует село Вербица двойным кольцом. Дальние подступы и возможные пути отхода боевиков перекрываются пограничниками полковника Волкова. Всего будет задействовано восемьсот человек. Операция начнется до рассвета, затемно. Каждое подразделение по команде рассредоточившись, займет свой участок, установив связь с соседом. После окружения села, что подтверждается по рации, по сигналу красной ракеты начнется медленное и одновременное движение к селу. Будет блокирована каждая хата, каждая постройка или погреб, колодцы, все подозрительное. Поиск надо вести грубо, демонстративно шумно, с применением собак. При этом северная часть села, составляющая его большую половину, пока не трогается. В той части образуется как бы своеобразный выход из села в сторону хутора, до которого около пяти километров. Игорь, услышав, а возможно, и увидев начавшийся поиск, не будет, естественно, принимать боя, а постарается выскользнуть незамеченным из села через пока еще незанятую войсками его северную оконечность. Ему дадут уйти. Село скученное, в случае боя возможны потери не только солдат, но и местных жителей. Уходить Игорь может только в одном направлении — на север, к своему бункеру в районе хутора. Войска, производя активный поиск и спалив несколько второстепенных хозяйственных построек, не только вытеснят тем самым Игоря из Вербицы, но и продемонстрируют, что об его укрытии на хуторе чекистам неизвестно.

Через несколько часов по сигналу зеленой ракеты операция прекращается, чекистско-войсковые группы быстро подтягиваются в места сбора, грузятся в машины и перебрасываются в район известного хутора, который «прорабатывают» вместе с примыкающей местностью самым тщательным образом, с применением щупов и собак. Работа ведется на уничтожение группы Игоря.

В штабе табачный дым висит пластами, все громко обсуждают предстоящую чекистско-войсковую операцию. Тон совещанию задают два человека — полковник Волков и начальник одного из управлений ГБ полковник Сергей Трофимович Стехов. Это легендарный чекист. Я вижу полковника впервые, но хорошо знаю его по художественной литературе о Великой Отечественной войне, по документам и рассказам товарищей. Полковник Стехов десантировался со знаменитым партизанским отрядом Медведева, вместе с выдающимся разведчиком Кузнецовым в Ровенскую область в 1942 году. Это было одиннадцать лет назад. Тогда майор Стехов, опытный чекист, был комиссаром отряда Медведева. Я смотрю восхищенно на Стехова. С упоением слушаю каждое его слово. Еще бы! Он, как и Медведев, был посвящен в работу разведчика Кузнецова. Он хорошо знал Кузнецова и работал с ним. Уверенно, убежденно Стехов диктует план операции, составляя его с ходу и профессионально. Затем слово берет полковник Волков, вернувшийся несколько месяцев назад из ГСВГ [155] , где он проходил службу. В перерывах он рассказывает о жизни в ГДР. От присутствующих я знаю, что Волков кадровый пограничник, опытный и знающий офицер. Это чувствуется в его выступлении и замечаниях по ходу выступлений других руководителей. Но такого матершинника, как полковник Волков, я ни до, ни после не встречал. Более виртуозного мата я не слышал нигде и никогда, даже на Привозе в Одессе или в Киеве на Подоле в среде подольских евреев-биндюжников, ни даже в Киевской тюрьме на Лукьяновке. Это было что-то невероятно виртуозное с применением и комбинацией таких словечек и оборотов, что даже не возникало ощущения, что человек ругается матом. Это была песня песен матом. Вспоминая некоторые волковские обороты, я и сегодня улыбаюсь этой матерной симфонии, которая только и возможна в России, и только на русском языке…