— Искусственная дрянь, что-то вроде детской смеси для вампиров. Но ты не сможешь жить на нем вечно. Тебе придется научиться питаться естественным путем.

— Эта часть меня совсем не привлекает, — поморщившись, сказал Грег.

— Не волнуйся, у тебя не возникнет проблем. Когда ты достаточно сильно проголодаешься, все получится само собой. А как насчет солазала? Тебе выдали достаточно? Мне не нужно беспокоиться на этот счет?

На лице Грега появилось озадаченное выражение.

— Ты про что? А, я понял. Такие маленькие белые пилюльки?

— Дерьмо. Когда ты в последний раз принимал солазал?

— Кажется, вчера.

Алекс вжала ногу в педаль тормоза, и «Ягуар» под возмущенные гудки других машин остановился прямо посреди дороги.

— Тебе кажется?Ты хотя бы представляешь, что произойдет, когда он перестанет действовать, а ты окажешься на солнце? Пуфф! Ты сгоришь точно так же, как Бобби Дэзлер. Да еще на моем сиденье цвета шампанского? — Алекс открыла бардачок и протянула Грегу упаковку с таблетками. — Прими прямо сейчас.

Машина снова сорвалась с места в тот момент, когда Грег забросил в рот таблетку.

— Запомни хорошенько: солазал нейтрализует чувствительность к свету и с этого момента является неотъемлемой частью твоей жизни. Ты должен принимать таблетки каждые двенадцать часов, иначе поджаришься на солнце.

— Похоже на отступление от традиций? — смущенно заметил Грег.

— Такие времена, малыш. Приходится идти с ними в ногу.

Кейт Готорн проснулась от того, что в комнату вошла ее мать.

— Вставай, юная леди. Нельзя валятся в постели весь день. Уже почти десять минут девятого, ты опоздаешь в школу.

Кейт застонала и поглубже зарылась под пуховое одеяло.

— Оставь меня в покое.

— Вот что бывает с теми, кто где-то болтается допоздна, — заявила мать.

Она раздвинула шторы и направилась к кровати, собираясь сдернуть с дочери одеяло. Кейт поморщилась, когда лучи бледного осеннего солнца упали ей на лицо. Боль была нестерпимой, Кейт попыталась отобрать у матери одеяло, но без сил повалилась на подушки, задыхаясь и почти ничего не видя.

— Ты только посмотри на себя. Что, черт подери, с тобой происходит?

— Пожалуйста, мама, у меня жутко болит голова.

— Ты пила, так ведь?

— Я не пила.

Но Кейт вдруг сообразила, что на самом деле почти ничего не помнит из того, что было ночью. Остались только смутные обрывки воспоминаний: она встретилась с Деком, они куда-то поехали, потом поссорились, она убежала и выскочила на дорогу. Около нее остановился роскошный «Роллс-Ройс».

И все. Остальное представляло собой огромную черную дыру. Как она добралась домой? Может быть, ее привез тот мужчина? Кто он такой и где она видела его раньше?

Кейт, прищурившись, посмотрела на мать. Поджатые губы и осуждение на ее лице ясно говорили о том, что дочь вернулась в дом номер шестнадцать на Лэвендер-Клоуз не в «Роллс-Ройсе». В противном случае у миссис Джиллиан Готорн появилась бы причина устроить праздник.

— И нечего разводить мрачность. — Ей хотелось добавить: старая корова.

Кейт ничего такого не сказала, но, видимо, мать поняла все по глазам дочери, потому что осуждение у нее на лице стало еще заметнее.

— Некоторое время назад по поводу твоего дружка звонили из полиции.

— Он мне не дружок, — запротестовала Кейт.

— И поэтому у тебя вся шея в укусах, маленькая распутница.

Кейт дотронулась пальцами до шеи и поморщилась. Неужели это сделал Дек?

— А что полиция хотела? — пробормотала она.

— Вчера ночью он разбил свою машину. Наверняка напился до потери сознания.

Кейт попыталась сесть на кровати, и в голове с новой силой расцвела дикая боль.

— Что? С ним все в порядке?

— Он выживет. Тараканы живучие. И почемуты не хочешь встречаться с Джайлзом Хантли?

— Терпеть не могу Джайлза Хантли. Он противный, и у него воняет изо рта.

— Зато у Джайлза хорошее образование, и его ждет прекрасное будущее, когда он закончит Кембридж. Он не будет всю жизнь копаться в мерзкой грязи под капотами машин. Ты видела, в каком состоянии у Деклана Мэддона ногти?

«Господи, сделай так, чтобы она заткнулась», — мысленно взмолилась Кейт. Боль была такой, как будто кто-то загонял ей в череп тупую отвертку, а потом медленно ее поворачивал. Она даже почти ничего не видела.