– Но ты обязательно должен пойти, Артур. Ты не можешь так подвести Берилл. Она ждала этого вечера, чтобы выйти вместе с тобой, целую неделю. Ты даже не представляешь, как ты ей нравишься. И я знаю, что она тебе тоже нравится, просто ты слишком застенчивый. И я рада, что ты никогда раньше не дружил ни с одной девушкой.

Дружил… Берилл появилась у них в доме на Магдален-хилл, и они вместе отправились в кино в полном молчании. Но когда они перешли через дорогу, Берилл взяла его за руку и не отпускала до самого кинотеатра. Ее тело было теплым и, казалось, липло к нему. Вдруг ее словно прорвало – она стала нести всякую ахинею. Это девочка была просто сумасшедшая.

– До тебя у меня никогда не было друга, Артур. Мама не разрешала мне гулять с мальчиками до тех пор, пока не появился ты. Я знаю, что не слишком привлекательна, ничего такого особенного, но у меня могли бы быть мальчики. А теперь я рада, что ждала. Понимаешь, мама мне все рассказала.

– Рассказала что? – хрипло спросил Артур.

– Что я тебе очень нравлюсь, только ты стесняешься сказать мне об этом. Мне нравятся скромные мальчики. Я все ждала и ждала, когда же ты пригласишь меня выйти с тобой вдвоем и вот наконец дождалась.

– Моя тетушка заболела. Поэтому она не смогла пойти вместе с нами. Она просто больна.

– Ну, Артур. Тебе больше не надо со мной притворяться. Я прекрасно знаю, что многие и многие недели ты пытался сделать так, чтобы мы пошли в кино только с тобой вдвоем.

Они вошли в кинотеатр. В фойе продавали первые послевоенные сладости, и Артур купил Берилл большой пакет малиновых суфле. Затем невнятно пробормотал что-то о том, что ему надо в туалет.

– Мне надо выйти, – сказал он совсем как в школе.

Запасной выход находился как раз между фойе и туалетом. Артур прошел через него прямо на улицу. Он шел и шел, не останавливаясь, пока добрых две мили не пролегли между ним и Берилл, а потом, первый раз в жизни, зашел в паб. Там он выпил бренди, потому что не знал больше никаких других алкогольных напитков.

После десяти вечера Артур вышел из паба и направился в сторону дома по тропинке, которая шла вдоль изгороди кладбища. В конце тропинки стояла девушка, и когда он поравнялся с ней, она вдруг поздоровалась с ним. Позже он узнал, что она была проституткой, которая ждала, когда закроются пабы, хотя в то время он ничего не подозревал о существовании проституток.

Артур подошел к ней и засунул руку в карман, в который незадолго до этого положил шейный платок. Наверное, девушка подумала, что он полез за бумажником, потому что она положила руку ему на запястье. Именно там он ее и задушил, а она была слишком удивлена, чтобы кричать или сопротивляться. Позже, когда до него дошло, что он натворил, Артур испугался, что его поймают, осудят и повесят – но ничего такого не произошло. Полиция так и не появилась в доме на Магдален-хилл, но даже если бы она и пришла, то ничего не узнала бы, потому что Берилл не сказала ни матери, ни тетушке, что он оставил ее одну в кинотеатре. Она представила все так, как будто это она сама увлекла его, а потом бросила, в тот же вечер, в одиннадцать часов, и больше не хочет с ним никогда встречаться. Естественно, что тетушка Грейси сильно разозлилась на нее за ее неблагодарность и непостоянство, и, естественно, именно разочарованием в любви тетушка объяснила то, что Артур подхватил какой-то неизвестный вирус и не выходил на работу целых шесть недель. Больше он никогда не встречал Берилл, хотя позже слышал, что она вышла замуж за зеленщика и родила двоих детей…

– Наверняк ее уконтрапупил ее собственный старик, – предположил Барри.

У Артура не было сил, чтобы сделать Барри замечание за его неграмотный и некультурный сленг. Он попытался вникнуть в то, что сказал мальчишка. Они решат, что Весту убил Котовски. По-видимому, это была основная версия Гласса. Однако Артур все еще не мог избавиться от страха, который парализовал его в восемь тридцать утра. Было невозможно пренебречь тем фактом – хотя и смириться с этим фактом было не легче, – что он не только убил женщину, которую знал, но и которая жила с ним в одном доме. И так же невозможно смириться или забыть еще один аспект происходящего. Он соврал инспектору Глассу, этому похожему на пиранью полицейскому, соврал, будучи охвачен паникой и забыв, что ложь было очень легко обнаружить. Антони Джонсон мог легко разоблачить его. Он видел Артура, когда выходил из туалета без двадцати двенадцать – в это время Артур крался в темноте вверх по лестнице. Конечно, он мог сказать, что спускался выбросить мусор. Он? В такое время? В пальто? Нет, чтобы он ни говорил, свидетельские показания Антони Джонсона привлекут к нему внимание полиции. А Антони Джонсон молчать, естественно, не будет. Наверняка полиция уже все знает и ждет его в доме номер 142 по Тринити-роуд.

Артур пошел домой, потому что больше идти ему было некуда. Перед домом не было полицейской машины, а в холле – полицейских. Артур остановился в холле, прислушиваясь и прикидывая, что, наверное, полиция ждет его на верхней площадке.

Дверь на первом этаже грохнула с такой силой, что ему показалось, что вернулся Джонатан Дин. Оказалось, что именно так оно и есть. Артур вытаращил глаза. По лестнице спускался Джонатан Дин с этим черномазым и Антони Джонсоном.

Артур поздоровался. Уинстон Мервин поздоровался в ответ, а Джонатан Дин ничего не сказал. Наверное, он был пьян. По крайней мере, выглядел он как пьяный, повиснув на руках Мервина с серым и опухшим лицом. Все они вышли на улицу. Антони Джонсон сказал: «Я вас догоню» – и, вернувшись в холл, стал просматривать пачку писем, которые Артур не смог разобрать с утра. Артур не мог позволить себе оставить его за этим занятием и пройти домой. Он стеснительно жался к стене холла, а сердце его колотилось от ужаса. Антони Джонсон выглядел расстроенным.

– Как все ужасно с этим убийством, – почти небрежно сказал он.

– А вас полиция уже допрашивала? – Артур услышал свой голос, хриплый и слабый, который звучал откуда-то из глубин его грудной клетки.

Теперь уже Антони повернулся и посмотрел на Артура внимательными голубыми глазами.

– Нет. Это достаточно странно, но еще нет. Честно сказать, я удивлен, потому что мне есть что им рассказать.

– Понятно, – Артур слышал и не узнавал свой странный, гортанный голос. – А сами вы не пойдете и не расскажете им, как все было? Без приглашения?