Шрифт:
Обе – и С. Л. Абрамович, и Э. Г. Герштейн – усиленно эксплуатировали слово «непрофессионально». – Переводчица с французского Александра Львовна Андрес после жаловалась мне, что, кроме профессиональности Ласкина, – кто-то пытается подвергнуть сомнению и ее профессионализм.
Меж тем рискую утверждать то, что был готов утверждать и тогда: при всех ошибках Ласкина – при всех неточностях, он был прав в одном: в своем прочтении писем Вяземского, и, более всего, того самого, главного письма – от 16 февраля 1837 года. Но именно на эту важнейшую мысль «любителя» – и на то, к каким выводам она может привести, – его критики почему-то обратили меньше всего внимания. Ее просто, как бы, смахнули со стола.
Помню… после заседания, выходя из зала, Л. К. Долгополов, крупнейший исследователь Серебряного века – Блока, Белого, – сказал кому-то из выступавших особенно резко: «Вы все равно все придете к этому! Только немного погодя!..»
2
«„Я люблю вас так, как никогда не любила, но не просите большего, чем мое сердце, ибо все остальное мне не принадлежит, и я могу быть счастлива, только исполняя все свои обязательства, пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой“ – представь, будь мы одни, я определенно пал бы к ее ногам и осыпал их поцелуями…» – это почти первые строки из письма Дантеса Геккерну, которые дошли до нас в публикации Анри Труайя в 1946 году. И было несомненно, что передаются слова именно Натальи Николаевны Пушкиной. Всего было опубликовано, как мы сказали уже, два отрывка из двух писем.
Еще один отрывок, опубликованный Труайя, был таков:
«…самое ужасное в моем положении, что она тоже любит меня, однако встречаться мы не можем, и до сих пор это невозможно, так как муж возмутительно ревнив. Поверяю это тебе, мой дорогой, как лучшему другу, и знаю, что ты разделишь мою печаль… я сделал бы все что угодно, чтоб доставить ей радость, так как жизнь моя с некоторых пор ежеминутная пытка. Любить друг друга и не иметь иной возможности признаться в этом, кроме как между двумя ритурнелями контрданса…» [72] – Первое письмо Дантеса о своей новой любви.
72
Письма Жоржа Дантеса Якобу ван Геккерну / Петербург, 20 января 1836 года // Витале Серена, Старк Вадим. Черная речка. До и после. Санкт-Петербург, 2000. С. 114. Основной корпус этих писем связан со временем их разлуки, когда Геккерн почти на год отбыл в Европу для разрешения формальностей, связанных с усыновлением Дантеса при живом отце. В программу поездки входило знакомство с «папенькой Дантеса» и другими его родственниками. Приведенная часть письма была известна, как мы сказали, с 1946 года, когда Анри Труайя во Франции опубликовал два отрывка, а публикация была встречена специалистами дурно. Она разрушала привычный образ события. Считалось, что отрывки «вне контекста всей переписки» и потому им нет доверия. (Выделено всюду мной. – Б. Г.)
Вряд ли тут звучит одна похвальба охмелевшего от побед кавалергардского корнета, потом поручика. «Муж возмутительно ревнив» – это, разумеется, про А. С. Пушкина. (Хорошее слово «возмутительно», не правда ли? – когда речь – о ревности мужа!)
«…сам М. А. Цявловский, комментируя письма, опубликованные Труайя, писал: „Ответное чувство Натальи Николаевны к Дантесу теперь не может подвергаться сомнению“» (а Цявловский был очень крупный пушкинист, автор «Летописи жизни и творчества Пушкина» (к сожалению, неполной). Но С. Л. Абрамович опровергала его: «Тем не менее мы позволим себе усомниться…» [73] – и очень долго такое мнение было мнением чуть не всей пушкинистской общественности. Даже возникали сомнения – а подлинно ли речь шла о Наталье Николаевне Пушкиной – в отрывках, приведенных Труайя? А может, о ком-то другом?.. Так появилась, кстати, и гипотеза Ласкина – об Идалии Полетике.
73
Абрамович С. Л. Пушкин в 1836 году (предыстория последней дуэли). Л., 1989. C. 16.
И мы долго старались жить так, будто этих отрывков вовсе не было – а если и были, их все равно можно будет когда-нибудь удобно объяснить.
«Главный источник трагедии 1837 года, как давно установлено, не в поведении Натальи Николаевны», – утверждала Я. Л. Левкович, один из лучших наших и самых уважаемых исследователей пушкинской биографии. [74]
Боже мой! Если б в истории гибели Пушкина было хоть что-нибудь «установлено». Паче чаяния – «давно»!
74
Левкович Я. Л. Новые материалы для биографии Пушкина, опубликованные в 1963–1966 годах // Пушкин. Исследования и материалы. Л., 1967. Т. 5. С. 375.
Мы выстраиваем себе без конца собственную историю – какой бы нам хотелось ее видеть. Мы примеряем ее – исключительно на самих себя, на наши собственные чувства – к кому-то, к чему-то… И привычно перешагиваем через чувства и реакции людей, на глазах у которых все происходило. Вскоре после того, как Дантес сообщает наставнику о своей новой любви, появляется запись в скромном дневнике молоденькой фрейлины Марии Мердер, дочери одного из воспитателей Наследника, запись от 5 февраля 1836-го – то есть относится к тем дням, когда эта любовь уже стала предметом обсуждений в свете:
«В толпе я заметила Дантеса, но он меня не видел. Возможно, впрочем, что просто ему было не до того. Мне показалось, что глаза его выражали тревогу: он искал кого-то взглядом. И, внезапно устремившись к одной из дверей, исчез в соседней зале. Через минуту он появился вновь, но уже под руку с г-жой Пушкиной, до моего слуха долетело:
„Уехать – думаете ли вы об этом – я не верю этому – это не ваше намерение…“»
Скорей всего, это Дантес говорит ей: «не ваше намерение» – так чье же? ее мужа? Впрочем, есть вариант – что это она, напротив, говорит ему. Он грозит ей отъездом на Кавказ. Она думает, что это намерение его пока еще – наставника, Геккерна.
«Выражение, с которым произнесены эти слова, – продолжает барышня, – не оставляло сомнения насчет правильности наблюдений, сделанных мною ранее, – они безумно влюблены друг в друга!.. Барон танцевал мазурку с г-жою Пушкиной. Как счастливы они казались в эту минуту» [75] .
Почти через год она сделает запись: «На балу я не танцевала. Было слишком жарко. В мрачном молчании я восхищенно любовалась г-жою Пушкиной. Какое восхитительное создание! Минуту спустя я увидела проходившего А. С. Пушкина. Какой урод!»
75
Последний год жизни Пушкина. Составление, вступительные очерки и примечания В. В. Кунина. М., 1990. С. 93.