— Должно быть, это сделала самка, — заявил отец. — Они подрались за добычу, и она выпотрошила его.

— Маловероятное объяснение, — заметил Рэвен, обходя труп.

— У тебя есть получше?

— Если самка убила своего спутника, то почему оставила тела? — сказал Рэвен. — Нет, ее что-то прогнало отсюда.

— Что может прогнать самку маллагры от ее спутника?

— Не знаю, — ответил Рэвен, приподняв одну из когтистых ног своего рыцаря и перевернув огромную маллагру на живот. — Нечто такое, что в состоянии сделать вот это.

Спину существа покрывали кровавые воронки. Все они, без сомнения, были выходными отверстиями от разрывных боеприпасов.

— Его застрелили? — прошипел Киприан. — Проклятье. Дом Кошик, не иначе. Должно быть, эти безбожные мародеры перехватили просьбу о помощи и отправили в горы своих рыцарей, рассчитывая украсть славу с моего стола!

— Посмотри на эти раны, — указал Рэвен. — Дом Кошик немногим лучше, чем дикари Тазхара. Их сакристанцы едва в состоянии обслуживать любимые ими развалины с термоядерным питанием, не говоря уж о чем-либо настолько мощном.

Отец проигнорировал его и зашагал к дереву, возле которого терялись запятнанные кровью следы второй маллагры.

— Разберись с вассалами, а потом следуй за мной, — распорядился Киприан. — Самка ранена, так что не могла уйти далеко. Еще до утра ее проклятая голова будет над Серебряными Вратами, парень. И запомни мои слова, если кто-то встанет у меня на пути, их головы окажутся рядом.

Киприан направил «Адский клинок» во мрак под кроной горьколиста, оставив Рэвена заниматься рутиной, недостойной его внимания. Рэвен развернул «Бич погибели» и наклонил фонарь кабины к кругу мотоскиммеров, куда собирали мертвых шахтеров.

Он вышел на связь с вокс-лакеем и произнес: «Верните тела туда, откуда их уволокли, что бы это ни был за гадюшник. Выдайте семьям стандартную компенсацию за гибель на службе и отправьте адептам-аэкзакторам уведомления о смерти».

— Мой господин, — отозвался старший вассал.

— Любопытства ради, выживший говорит что-нибудь интересное?

— Ничего, что мы в состоянии понять, мой господин, — произнес медикэ, приложив одну руку к своему шлему. — Сомнительно, что он долго протянет.

— Так он что-то говорит?

— Да, мой господин.

— Не будь все время таким идиотом, — рявкнул Рэвен. — Скажи мне, что он говорит.

— Он говорит: «лингчи», мой господин, — ответил медикэ. — Повторяет снова и снова.

Рэвен не знал такого слова. Оно звучало знакомо, как будто относилось к языку, на котором он не говорил, однако смутно знал о его существовании. Он выбросил это из головы и повернул «Бич погибели», зная, что отец бы не одобрил его возни с низшими сословиями.

Он повел своего рыцаря в тень границы громадных горьколистов. Он следовал по следам «Адского клинка» и биосигналу раненой маллагры, и его настроение было кислым.

Один зверь мертв, а второго наверняка убьет отец.

Какой же колоссальной тратой времени оказалась эта охота.

«Адский клинок» был прямолинейной машиной, не обладавшей ловкостью скакуна Рэвена, и по следу из сломанных ветвей было нетрудно идти. Во многих отношениях это идеально соответствовало Киприану Девайну, который жил так, словно находился в центре атаки.

Сквозь полог леса пробивались холодные лучи: колонны цвета слоновой кости, в которых блестела снежная пыль. Рэвен проследовал по следам «Адского клинка» по узким лесным каньонам и вышел на продуваемое ветром плато. Пятна раздавленных камней и размазанной крови вели в усыпанную костями расщелину в утесе впереди.

— Вернулась в свое логово, — произнес Рэвен. — Глупо.

Значок орла на сенсориуме, обозначавший отца, был прямо по курсу, в двухстах метрах в глубине разлома, и Рэвену вспомнился последний бой «Адского клинка» с маллагрой.

Это произошло перед Становлением Рэвена, сорок с лишним лет назад, однако навеки отпечаталось в памяти. Отступник-сакристанец попытался убить его отца, подорвав черепные имплантаты подчиненной маллагры при помощи электромагнитной бомбы. Обезумевший от боли зверь едва не убил Рэвена с Альбардом, однако их отец рассек его надвое одним ударом цепного клинка своего рыцаря, несмотря на то, что в схватке ему проткнуло грудь и живот железными стойками.

Но воображение людей поразила не эта история.