— Я думал, это невозможно.

— Напротив. — Пертурабо подтянул винт размером не больше, чем крупица песка. — Тысячи лет назад один гений Старой Земли сформулировал теоретические принципы, но технология того времени не позволила ему построить действующий прототип. В моей библиотеке много его дневников и тайных записей, и, опираясь на них, я смог восстановить утерянные фрагменты и создал чертеж, по которому Вулкан собрал готовую модель.

Фулгрим кивнул; ему уже стало скучно.

— Я думал, Вулкан использует свои кузницы с большей пользой, например, для производства оружия.

— Тогда ты совсем его не знаешь, — ответил Пертурабо. — Он любит кузнечное дело во всех видах — от ковки оружия до создания миниатюрных шедевров искусства.

— И даже таких, которые не работают? Тогда он не такой уж мастер, как о нем говорят.

— Нет, модель была идеальна, — сказал Пертурабо. — Но она получила повреждения при битве у Фолла. Упала с полки, и механизм разбалансировался. Если прислушаешься, то заметишь, как меняется каждый цикл его механического сердца.

Пертурабо переставил «Пса войны» на верстак перед Фулгримом.

— Меня твои игрушки не интересуют, — возразил тот.

— Слушай, — настаивал Пертурабо.

Вздохнув, Фулгрим склонился над столом и повернул голову, прислушиваясь, — и Пертурабо одним мгновенным движением схватил его за волосы. С неожиданной силой он толкнул брата лицом вниз, прямо на модель титана. Чудесный автомат рассыпался на тысячу кусочков, и голова Фулгрима с треском врезалась в шершавую поверхность верстка.

Хрустнула кость, полилась кровь; шестеренки, микроскопические пружины и рычаги разлетелись во все стороны.

Фулгрим вскрикнул от боли и удивления, и его капитаны ринулись вперед.

Роботы Железного Круга отбросили их в сторону сокрушительными ударами энергетических щитов, и прежде чем Дети Императора пришли в себя, рядом с ними уже был Трезубец. Пертурабо протащил Фулгрима по всему верстаку, сметая по пути чертежи, хрупкие инструменты, схемы и незаконченные наброски. Он поднял брата без труда, словно простого смертного, хотя тот и был в полном доспехе. Фулгрим сплюнул кровь, но Пертурабо ударил его кулаком по лицу, и голова его запрокинулась назад с треском ломающейся кости.

Глаза Фениксийца потемнели, черты исказились змеиной злобой. Он хотел что-то сказать, но Пертурабо не дал ему такой возможности. Словно кулачный боец, намеренный прикончить противника, он продолжал наносить методичные удары, пока не оттеснил брата к железной колонне. Удерживая Фулгрима одной рукой, другой он потянулся за Сокрушителем наковален, занес молот — но так и не ударил.

Идеальное лицо Фулгрима превратилось в открытую рану, влажную от крови, слизи и слез. От мокроты и сломанных зубов дыхание стало хриплым, глаза заплыли от гематом. Он снова попытался заговорить, и Пертурабо снова прервал его:

— Нет, брат. Говорить буду я, а ты станешь слушать.

Фальк, Кроагер и Форрикс подтащили схваченных офицеров Фулгрима, держа их за шеи и сильно вдавливая в плоть стволы крупнокалиберных пистолетов.

— Я сдерживался и молчал, позволяя тебе привести мой легион в это место, — сказал Пертурабо. — Я следовал за тобой во всем, слушал твои байки, разрешал определять ход этой экспедиции.

Он наклонился к брату.

— Все. Хватит.

Он отпустил Фулгрима, но тот держался прямо, не отступая перед его холодной яростью.

— Твои воины не знают дисциплины, в битве за тебя сражаются чудовища, ты в тщеславии пожертвовал целым кораблем, но больше так не будет. Отныне командую я, и пока не закончится эта миссия, твой легион будет подчиняться мне. Твои воины будут выполнять мои приказы, будут следовать за мной и не сделают ничего без моего на то разрешения. Если ты согласен, мы продолжим путь в Око Ужаса и вместе завершим начатое. Если не согласен, то я забираю свой легион и ухожу. Ты все понял?

Фулгрим кивнул и проглотил скопившуюся во рту кровь.

— Я понял, брат. — Его булькающий, сипящий голос разительно отличался от обычного совершенного тембра. — Я понял, что ты унизил меня и ждешь, что я проглочу оскорбление. Стану твоим лакеем.

— Не нужен мне никакой лакей, — прорычал Пертурабо. — Мне нужен тот, кто равен мне.

— Но, брат, я тебе не ровня. — Фулгрим улыбнулся разбитыми губами, словно эта вспышка ярости чем-то его развеселила. — Я превосхожу тебя во всем.

— Однако молот у меня, — напомнил Пертурабо.

— Ты говоришь, что нуждаешься в равном себе, но о каком равенстве речь, когда ты принуждаешь меня силой оружия?