— Мы не смогли найти его, — у Сантара не было ответа.

— Он будет зол, когда найдется.

Сантар указал на голопланшет и медленные маневры войск, изображенные на нем.

— Вот, что я хотел бы видеть.

— Они полностью окружены, — сказал Медузон.

Резервные части Железных Рук выдвинулись, взяв узел и его защитников в кольцо черного керамита.

— Тем не менее, осаждать врага — это не наш путь, не так ли, Шадрак?

Медузон свирепо улыбнулся.

— Да, первый капитан. Не наш.

— Они стойко держатся.

— Кажется, ты восхищаешься ими.

Сантар не отводил глаз от голопланшета, думая и планируя. В качестве адъютанта он многому научился у Ферруса Мануса. Горгон часто стоял в тени Жиллимана, но он был столь же искусным тактиком. Кое-кто заявлял, что его единственным недостатком была упертость в своем мнении, из-за которой примарх иногда становился близоруким. Хотя Сантар никогда не говорил об этом вслух, он считал, что у Горгона также не было терпения Боевого Царя к бесконечной проработке планов действий.

— Восхищаюсь ими? Нет, — ответил Сантар с абсолютной уверенностью. — Я хочу лучше понять их, чтобы уничтожить. — Затем добавил: — Ты хоть раз пробил энергетический щит?

— Мы даже не добрались до него. Я ждал их капитуляции, когда они столкнулись с нашим очевидным численным превосходством, первый капитан. Это логично.

— Возможно, в эльдарской культуре нет понятия неизбежности.

Молчание Медузона подразумевало, что он не понял сказанного.

— Какие предложения? — спросил Сантар.

— Ударить их посильнее, бросить больше воинов на укрепления, пока они не падут.

— К счастью, я привел с собой тех, кому не терпится воссоединиться с членами своего клана.

Морлоки позади него рвались в бой.

Медузон бросил на них быстрый взгляд.

— Тоже голодны.

— Война далекое от утонченности занятие, Шадрак, — сказал Сантар. — Иногда ты просто должен воспользоваться дубинкой побольше. Покажи мне, куда бы ты хотел, чтобы она ударила, и мы проделаем эту брешь для тебя.

— Звучит ободряюще…

Медузон поднял руку, прервавшись, чтобы выслушать доклады по радиосвязи от разных командиров, выдвигающихся или меняющих позиции. Закончив, он посмотрел на Сантара.

— Я посчитал, что ты примешь командование после своего возвращения, первый капитан, и уже отправил диспозиции наших частей на твои ретинальные линзы.

— Нет необходимости, — сказал Сантар. — Ты командуешь, брат. Я хочу испачкать свои когти в крови ксеносов.

Медузон ударил кулаком по груди, не сумев сдержать свою гордость за оказанное первым капитаном доверие.

— Тогда пусть обрушится твоя ярость, первый капитан.

Когда слова запечатлелись в радиоканале Сантара, на его ретинальном дисплее вспыхнул значок. На него наложились диспозиции других частей. Оставшиеся морлоки наносили главный удар, сойдясь с эльдарами в ближнем бою. Здесь оборона была самой крепкой, здесь ксеносы носили более тяжелую броню и располагали самым мощным оружием и орудийными платформами.

Даже на расстоянии битва выглядела свирепой.

Игнорируя бойню, в которую он почти вступил, Сантар тщательно изучил далекий щит, словно мог разглядеть слабое место, лишь взглянув на него.

— По-твоему, как глубоко он простирается, брат?

Медузон проследил за взглядом первого капитана. Он улыбнулся, когда понял, на что намекает Сантар.

Сантар прикоснулся пальцем к горжету, чтобы открыть канал связи:

— Железнорожденный.

Рууман ответил между двумя громкими залпами тяжелых орудий.

— Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня… — сказал Сантар и передал план.

— Ты — молот, — ответил Медузон, когда первый капитан снова отключил канал связи.

Молниевые когти Сантара выскользнули их ножен. Он выпустил потрескивающую энергию по лезвиям.

— Значит, настало время, как следует врезать.

С показной самоуверенностью Сантар прошел через ряды Железных Рук, которые расступились перед ним и его свитой из морлоков. Он прикрепил шлем магнитными зажимами к набедренной пластине. Капитан был более уязвим без него, но воинам нужно было видеть его лицо. В отсутствие примарха он должен был вдохновлять.

За маской свирепости он скрывал желание сражаться рядом со своим повелителем. Сантар не мог себе представить, что когда-нибудь будет не так.