Констанция увидела, какой эффект произвели ее слова. Она знала, что мистер Касуэлл приберегает Дэвиса для финального хода, и поняла, что выбила оружие из рук мужа Милдред, обратив против него самого.

— Нечестная парочка была только рада, когда Драммонд обратился к ним за помощью. И вот пожалуйста — трое против бедной хрупкой женщины… Нет, четверо, включая вас самого. Возможно, Милдред сглупила. Но в этом меньше позора, чем в том, чтобы бросить ее без всякой поддержки… Без поддержки человека, на защиту которого она имела полное право рассчитывать. Женщина, обуреваемая неясными для нее самой страстями, почти без денег… одна… Я не могла не вмешаться. Я знала ее сны. Я их изучила.

Касуэлл слушал, не скрывая своего изумления.

— Вы опасная женщина. От вас не ускользает ни одна мелочь! — воскликнул он.

Очевидно, Драммонд подслушивал под дверью, тоже не упуская ни единого слова Констанции.

И вот прозвенел дверной звонок, а когда хозяйка открыла, детектив шагнул в комнату, наверное желая поддержать своего клиента, если тот даст слабину.

Встретившись взглядом с Констанцией, Драммонд высокомерно улыбнулся, собираясь заговорить. Но ему не дали времени даже на то, чтобы поздороваться.

— Велите ему рассказать правду! — с пылающими глазами воскликнула Констанция. — Если он вообще на такое способен! Не ту правду, что входит в ежедневный рапорт наемного соглядатая, расписывающего только то, что хочет клиент, — а настоящую правду.

Констанция поняла, что детектив готовит на нее атаку, возможно собираясь выудить из нее ровно столько, чтобы подтвердить перед Касуэллом свои отчеты.

— Мистер Касуэлл, — начал Драммонд, — эта женщина…

— Мистер Драммонд, — перебила Констанция, шагнув к нему и потрясая окурком сигареты с наркотиком, — мне все равно, порочна я или нет, — она почти прошипела эти слова, — но у меня достаточно улик, чтобы представить их прокурору и суду присяжных и получить обвинительный акт по делу заговора некой ясновидящей и некоего биржевого спекулянта. Чтобы спасти свои шкуры, они, вероятно, расскажут все, что им известно о бесчестном человеке, который их использовал.

Касуэлл смотрел на нее, изумленный тем, как смело она бросает обвинение детективу. Драммонд отвернулся от Констанции, словно решив не обращать внимания на ее слова.

— Мистер Касуэлл, — жестко проговорил он, — в моих отчетах…

— Форест Касуэлл, — снова перебила Констанция, повернувшись лицом к мужу своей подруги, — если в вашем сердце есть хоть капля мужества, совершите достойный поступок. Вы — все вы — расставили на пути женщины всевозможные ловушки, пустили в ход всевозможные искушения и провокации, чтобы уничтожить ее в финансовом, моральном и даже физическом отношении. Она консультировалась с ясновидящей — да. Она занималась спекуляциями на бирже — да. Но осознаете ли вы, с какими испытаниями она столкнулась? Зато я это знаю — потому что знаю ее бессознательное «я», открывшееся во снах, сокровенную часть ее души. Да, я знаю вашу жену лучше, чем вы; лучше, чем она знает себя сама. Я знаю, что даже сейчас она такая же хорошая, честная женщина и может быть такой же любящей, как…

Констанция, не договорив, сделала шаг к гостиной. Но не успела она прикоснуться к портьерам, как они раздвинулись и страстная маленькая женщина, метнувшись к мужу, обвила руками его шею.

Касуэлл изменился в лице. Он осторожно высвободился из рук Милдред, но удержал одну из них в своих ладонях. Слегка отодвинув жену, он повернулся к Драммонду. Бесстыжий детектив на мгновение дрогнул и сделал шаг назад под его взглядом.

А Форест Касуэлл скомкал пачку отчетов и швырнул их в огонь.

— Убирайтесь! — велел он, с трудом заставляя себя не кричать. — И пошлите мне счет. Я его оплачу, но запомните — если он будет больше, чем положено, хоть на один цент, я… я этого так не оставлю. Я доведу дело до прокурора и суда присяжных Верховного суда штата. А теперь — вон!

Потом Касуэлл медленно повернулся к своей жене.

— Я был скотиной, — просто сказал он.

Нечто сродни зависти шевельнулось в сердце Констанции, когда она глядела на Милдред, которая наконец-то нашла безопасную гавань.

Касуэлл медленно повернулся к Констанции.

— Пожалуй, теперь я готов поверить в ясновидение, — сказал он, ласково гладя руку жены, но глядя при этом на Констанцию. — Настоящая ясновидица — это вы.

— У них здесь самая избранная клиентура в городе.

Констанция Данлап сидела в белой, полной пара комнате салона красоты «Шарман». Ее собеседница, сонно раскинувшаяся в роскошном плетеном кресле в облаках пара, явно прониклась расположением к Констанции.