В поэтической форме изложил Томас предсказания будущих исторических событий Шотландии. Пророчества его ценились высоко и еще в 1615 году были они изданы в Эдинбурге. Большой известностью пользовался он и как поэт. Ему приписывается роман «Тристан и Изольда», и народное предание утверждает, что по прошествии известного времени царица фей потребовала возврата к себе высокочтимого барда, и, дав прощальное пиршество, покинул он свой замок — Эрсильдаун. Это прощание между прочим и описывает Вальтер Скотт:

«Роскошный пир вдет в Эрсильдаунс. В старинном зале Лермонта сидят и рыцари, и дамы в пышных платьях.

Музыки звуки, песни раздаются, и нет в вине и эле недостатка.

Вот смолк веселый пир: Томас поднялся и лиру, что у фей на состязаньи у эльфов выиграл, настроил молча.

Умолкло все — движенье, разговоры; от зависти бледнеют менестрели; железные на меч склонились лорды и слушают:

И льется песня барда, пророка вещего: в грядущие века не отыскать певца, который смог бы ту песню повторить.

Ее обрывки несутся вдаль, вдаль по реке времен, как корабля обломки выплывали средь моря бурного.

Поет Томас товарищей, сподвижников Артура, о Мерлине, но более всего о благородном Тристане и нежной его Изольде.

В поцелуе страстном слилась она с его последним вздохом и умерла... Кому так спеть, как песнь была им спета?

Умолк певец; затихли звуки лиры, а гости долго за столом сидели, поникнув головами, будто струны, казалось им, звенели замирая.

Вот в робком шепоте сказалось горе предчувствия тяжелого: вздыхали не только дамы — не одна, украдкой, слеза железной рукавицей стерта.

На волны Лидера, на башни замка спускаются вечерние туманы — ив лагере, и в замке, и в лачугах идут ко сну.

Но вот Дугласу чудесную приносят весть поспешно:

По брегу Лидера оленей белых идет чета; и шерсть на них белеет как снег вершин.

Идут при свете лунном, они не торопясь, спокойно, рядом.

В обитель Лермонта та весть проникла: Томас поднялся с ложа торопливо.

Сначала побледнел, как воск он белый, потом, как воск, стал красен и сказал: пробил мой час, спряглася нить, за мною пришли они!

Подобно менестрелю повесил он себе на шею лиру — и грустно в ночи струны прозвучали.

Вот вышел он, но часто, удаляясь, глядел назад на древнюю обитель.

Блеск месяца осеннего играл на кровлях замка; белые туманы с подножья скал тихонько поднимались.

Прощай отцов моих обитель, — молвил в последний раз он, — не бывать жилищем тебе веселья и власти вечно!

Лермонтам здесь уж не владеть землею. Серебристые струи Лидера, скалы и замок мой, прощайте!

Подошли к нему тихонько белые олени — и с ними через реку он в присутствии Дугласа удалился.

Вскочил на лошадь вороную Дуглас, помчался через Лидер; летел быстрее молнии, но тщетно — он не нагнал их. Говорят одни, что шествие чудесное сокрылось в холме; другие — что оно в долине исчезло ближней.

Только с той поры между живых Лермонта не встречали».

Шотландская фамилия Лермонтов считает Томаса Лермонта одним из своих предков, но точных сведений о дальнейшей судьбе всех членов рода в Шотландии нет, что и понятно: при тех страшных смутах, которые переживала не раз Шотландия, трудно проследить историю отдельной фамилии. Зато у нас на Руси сохранись верные данные о той ветви Лермонтов, которая прибыла к нам из Шотландии. Историческое значение предания о связи фамилии Лермонтов с испанским герцогом Лермой сомнительно.

В XVII веке во время смут в Шотландии один из Лермонтов покинул страну. По дошедшим до нас данным, это был Юрий (Георгий) Андреевич Лермонт, основатель русской отрасли Лермонтовых. Выехал он из Шкотский земли сначала в Польшу, оттуда на Белую (город Смоленской губернии) и потом уже прибыл в Москву еще до 1621 года, потому что уже в этом году царь Михаил Федорович дарит его 8 деревнями и пустошами в Галицком уезде, в Заболоцкой волости. По указу царя, Лермонту было велено обучать «рейторскому строю новокрещенных немцев старого и нового выезда, равно и татар».

Юрий Андреевич именуется поручиком (или ротмистром), и уговор с ним был заключен боярином Иваном Борисовичем Черкасским.

У Юрия Андреевича было три сына: Вилим (Вильям), Петр и Андрей. Только средний оставил потомство. Этот Петр Юрьевич был в 1656 году, указом царя Алексея Михайловича, сделан воеводой Саранска, да велено было ведать «по черте» иные города и пригородки. У него был сын Евтихий, или Юрий, что одно и то же. Во-первых, на Руси двойственность имени не была редкостью, а во-вторых, дети Евтихия называются в родословной Юрьевичи. Этот Евтихий, или Юрий, был в 1679 году царем Федором Алексеевичем пожалован стряпчим, а в 1682 году — стольником, и эту должность исправлял еще в 1692 и 1703 годах. Затем мало-помалу род захудал, хотя иногда мы и встречаемся с представителями этой фамилии в различных исторических актах. Замечательно, что старшие сыновья всегда назывались по деду, так что мы постоянно встречаем то Петра Юрьевича, то Юрия Петровича. Поэт наш был последним представителем старшей линии и происходит от Лермонта, «выходца из Шкотской земли», в восьмом колене. По традициям семьи, он должен бы назваться по отцу — Петром, но бабушка Арсеньева настояла на том, чтоб его назвали Михаилом — по деду с материнской стороны.