– Это он, – продолжал тот же голос. – Я сделалаю его своим рабом, своим рабом-скелетом.

– А я-то было подумала, что это Вальтер, – улыбнулась Коринн.

– Да ну к черту, – продолжал голос. – Проверить губы… я бы…

В молчании они слушали поток агрессивных слов, которые изливал пациент, потом – как санитар положил им конец. После его вмешательства на несколько минут стало тихо.

Потом второй пациент стал подробно и подозрительно допрашивать Сагу насчет Карсуддена.

– Она молодец, справляется, – сосредоточенно заметил Поллок.

Они услышали, как Сага вышла, так и не пристроив никуда микрофон.

Она тихо ругалась себе под нос.

Вокруг нее образовалась абсолютная тишина, потом зажужжал электрический замок двери.

– Во всяком случае, можно констатировать: техника работает, – сказал Поллок.

– Бедная Сага, – прошептала Коринн.

– Она должна была приклеить микрофон, – проворчал Юхан.

– Наверное, не получилось.

– Но если ее раскроют…

– Не раскроют, – перебила Коринн.

Она улыбнулась, взмахнула руками, и приятный запах ее духов распространился по кабинету.

– И пока – никакого Вальтера. – Поллок коротко взглянул на Йону.

– А что, если Вальтера содержат в строгой изоляции? Тогда вообще все напрасно, – вздохнул Юхан.

Йона промолчал. В услышанном все же что-то было. Несколько минут у комиссара сохранялось ощущение почти физического присутствия Вальтера. Словно Вальтер был в дневной комнате, хотя и не сказал ни слова.

– Послушаем еще раз, – предложил он и посмотрел на часы.

– Ты куда-то собираешься? – поинтересовалась Коринн, подняв густые черные брови.

– У меня встреча. – Йона ответил на ее улыбку.

– Ну хоть немного романтики…

Йона вошел в зал с белыми кафельными стенами и широкой раковиной. В слив текла вода из тонкого оранжевого шланга. На длинном столе с пластиковым покрытием лежал труп из охотничьего домика в Даларне. Коричневатая запавшая грудь была вскрыта, и желтая жидкость медленно стекала в желоб из нержавейки.

– Tra la la la laa – we’d catch the rainbow, – напевал Нолен. – Ta la la la laa – to the sun…

Он подхватил пару латексных перчаток и надувал их, пока не заметил, что Йона стоит в дверях.

– Вам пора организовать рок-группу патологоанатомов, – улыбнулся комиссар.

– Фриппе – отличный басист, – заметил Нолен.

Лившийся с потолка яркий свет отражался в его очках-авиаторах. Под медицинским халатом у Нолена была белая рубашка-поло.

В коридоре послышалось негромкое шарканье, и через минуту вошел Карлос Элиассон в голубых бахилах, натянутых на ботинки.

– Удалось установить личность? – спросил он и вдруг остановился, увидев труп на столе.

Из-за поднятых боковин патологоанатомический стол походил на кухонную мойку, куда сложили сушеное мясо или странные черные коренья. Труп был иссушен, вывернут, а отрезанная голова пристроена на шею.

– Это, без сомнения, Ереми Магнуссон, – ответил Нолен. – Наш судебный стоматолог – он же гитарист – проверил его ротовую по зубной карте из Государственной стоматологии.

Нолен нагнулся, взял в руки голову и раскрыл черную морщинистую дыру – рот Ереми Магнуссона.

– У него так и не вырос один зуб мудрости, и…

– Прошу тебя, – на лбу у Карлоса выступил пот, – я уверен, что гитарист прав…

– Нёбо отсутствует, – объявил Нолен и немного надавил на челюсть черепа, – но если пощупать пальцем…

– Потрясающе, – перебил Карлос и посмотрел на часы. – Не определили, как долго он провисел?

– Высыхание продлилось недолго, из-за низкой температуры, – начал Нолен. – Но если ты посмотришь на глаза, вот сюда, то увидишь, что конъюнктива высохла быстро, кроме места под веками. Кожа по консистенции напоминает пергамент и везде одинакова, кроме места на шее, где была веревка.

– Хотя бы примерно, – попросил Карлос.

– Посмертное превращение – это календарь, нечто вроде жизни мертвеца, процессы, которые идут в теле после смерти… И я бы предположил, что Ереми Магнуссон провисел там…

– Тринадцать лет, один месяц и пять дней, – закончил Йона.

– Удачная догадка, – кивнул Нолен.

– Техники только что передали мне его предсмертное письмо, – пояснил Йона и достал телефон.

– Самоубийство, – выдавил Карлос.

– Все указывает на это, даже если там чисто случайно оказался Юрек Вальтер, – заметил Нолен.