— А что им оставалось делать? После такого шума…

— «…не только допустило… гм… но и ввело в заблуждение Правление, из-за чего мы не сумели своевременно вывезти всех оказавшихся в зоне бедствия. Однако буквально на следующий день с помощью Наружной Охраны были спасены и взяты на лечение десятки тысяч людей»… Ловко! С помощью… Получается, ты, я, Педро и… в общем, все мы работали на Лигу. Ловко! Ничего не скажешь…

— Так и должно было получиться. Вы недооценили отработанный механизм самосохранения Лиги. Она умеет не только открещиваться от содеянного зла, но и успешно примазываться ко всему доброму или дельному, что без ее участия или вопреки ему происходит в стране. Это как на вокзале — оставил вещи без присмотра, и тут же воришки обчистили… Ладно, это все мелочи, читай дальше.

— Ничего себе мелочи, — проворчал Дан, но продолжил чтение. — «Трагедия эта потрясла нас всех. Уверяю каждого бакна в отдельности и весь наш монолитный бакнианский народ в том, что виновные понесут строжайшее наказание. Однако в случившемся есть знаменательная двойственность. Не только Бакния, правительства всех стран содрогнулись, увидев силу нового оружия. Нашего оружия! Пусть же люди, отказывающиеся продать нам хлеб и металл и беззастенчиво ожидающие, когда истощенная Бакния смиренно откажется от избранного ею великого будущего, трепещут. Недалек тот день, когда воинство бакнов, вооруженное Большим Мечом»… это еще что такое?

— Так они окрестили глубинное оружие.

— Мило. Просто и изящно! «…вооруженное… и в силу этого непобедимое, двинется в завещанный нам великим Роном Львом освободительный поход — из страны в страну, с материка на материк. Над миром взовьется зеленое знамя, и никто больше не осмелится посягать на нашу землю и наши надежды»… Ничего себе! Впрочем, еще неизвестно, как на это отреагирует народ…

— Народ? — Маран печально покачал головой. — Ты вспомнил тот день на площади? Увы! Видел бы ты, что творилось в городе вчера вечером, когда по визору зачитали этот… позорный документ! Боюсь, что национальные чувства бакнов гораздо легче пробудить, чем гуманистические… Не только бакнов, конечно, но и бакнов в том числе.

— При чем здесь национальные чувства?

— А ты поверил в защиту от неких посягательств? В освободительный поход? Это только вывеска, за которой скрывается напыщенная гордость воинственного народа, неоднократно пытавшегося сколотить себе хотя бы маленькую империю. Бакны, Дан, всегда были воинственным народом, и сила бакнианского оружия веками воспевалась поэтами, превозносилась правителями и являла собой предмет неумеренных восторгов историков.

— Но Мастер…

— А ты помнишь, чем кончается книга Мастера?

Дан кивнул. Да, он помнил. Герой книги после долгих мучительных метаний между долгом офицера и пониманием античеловеческой сущности избранной некогда в силу сословной принадлежности профессии в конце концов сходил с ума…

— Да что говорить, Дан! Я сам… Со вчерашнего дня я… Я принял решение, которое принял, но это умом, а сердцем… Представь себе — я сам себя не могу убедить!

— А что ты решил? — спросил Дан осторожно.

— Я написал это письмо. — Маран кивнул на лежавший в центре стола небольшой запечатанный конверт. — И собираюсь отослать его в Центр Прессы в Латании. Уже договорился. Оно появится одновременно в газетах тридцати стран.

— А что внутри? Ну в письме?

— В письме? — Маран мельком взглянул на Дана, потом, что было необычно для него, отвел глаза и снова уставился в пол. И тихо сказал: — Там конец тайны. Принцип глубинного оружия… нет, не принцип. Краткая, но полная инструкция по его производству.

Дан уронил газету.

— Я неправ?

— Н-не… Не знаю. Распространить глубинное оружие по всей Торене?! Не знаю, Маран. Я бы… Нет! Я бы никогда не взял на себя такого… такой…

— Ответственности.

— Да, наверно, так. Нет, не взял бы. Это слишком много для одного человека.

— Что же делать? Иного способа остановить Лайву я не вижу. Да и не в Лайве дело. Это догма Лиги, а Лига у власти, и отнять у нее власть… Ну как ты себе это представляешь?

— Переворот?

— Какими силами?

— То, что удалось один раз, может удасться и во второй.

— Тогда нам удалось совсем другое. Переворот внутри Лиги, то, что по вашей терминологии можно назвать дворцовым переворотом. А теперь? Тогда мы опирались на Наружную Охрану, на Тонаку. Но против Лиги Тонака не пойдет, а против Наружной Охраны идти не с чем. Чтобы толкать безоружных людей на выступление против регулярной армии, надо быть либо полным идиотом, либо элементарным подонком.

— А может, еще подумать? Выждать?

— Чего же ждать? Пока накопится оружие, и никто уже не сумеет восстановить равновесие?

Дан промолчал.

— У тебя есть еще возражения? — спросил Маран, поднимаясь с места. Он подошел к древнему буфету, занимавшему полкомнаты, открыл дверцу, вынул длинный узкий графинчик с тийну, налил себе в большую чашку и поставил графинчик на место, даже не предложив Дану, который наблюдал за ним, как завороженный.

— Что же ты молчишь?