На мгновенье Шель ощутил приступ зависти. Несправедливо, что такому человеку, как Йон Хольм, может принадлежать такое красивое место, с видом на гавань и шхеры. Чтобы спрятать свои эмоции, он сделал вид, что занят диктофоном. Ему давно пора было бы свыкнуться с мыслью, что жизнь несправедлива. Тем более что, согласно собранным им фактам, Йон уже родился с серебряной ложкой во рту. [9] Диктофон тихо жужжал. Рингхольм приступил к вопросам:

— Ваша партия теперь представлена в парламенте. Как вы считаете, чья это заслуга?

Начинать следовало осторожно. Шелю прекрасно было известно, что ему повезло — он получил возможность говорить с Хольмом с глазу на глаз. В Стокгольме на таком интервью присутствовали бы пресс-секретарь и еще куча людей. Журналист рассчитывал, что в своих собственных владениях, да еще в отпуске, лидер партии будет расслабленным и более разговорчивым.

— Я считаю, что шведский народ стал более зрелым. Теперь мы осознаем то, какое влияние оказывает на нас окружающий мир. Долгое время шведы оставались наивными, но теперь проснулись и прислушались к голосу разума в лице «Друзей Швеции», — ответил Йон с улыбкой.

Легко было понять, почему люди к нему тянутся. Этот человек обладал мощной харизмой. Говорил он спокойно и убедительно, внушая слушателям доверие. Но Шеля этим было не провести. И ему претило, что собеседник использует слово «мы», отождествляя себя со шведским народом. Йон не мог представлять всех шведов.

Журналист продолжил задавать невинные вопросы: что Хольм чувствовал, когда партия прошла в парламент, как ее там приняли, как ему работается в Стокгольме… Все это время Стефан кружил вокруг них с камерой. Шель представил, какими будут снимки. Йон Хольм на своем причале на фоне моря. Они будут резко контрастировать с его официальными фото в костюме и галстуке. Украдкой бросив взгляд на часы, Рингхольм обнаружил, что прошло уже двадцать минут с начала интервью. Атмосфера была хорошей, если не сказать душевной. Пора приступать к серьезным вопросам. После получения согласия на интервью корреспондент потратил больше недели на чтение многочисленных статей о Йоне Хольме и просмотр теледебатов с его участием. Но другие журналисты изрядно халтурили. Их статьи были весьма поверхностными, а если кто и задавал вопрос по существу, то упускал возможность задать последующие наводящие вопросы. Они довольствовались двусмысленными ответами Йона и фальшивой статистикой, которую он приводил, а иногда и откровенной ложью. Шелю даже стало стыдно за свою профессию. Но, в отличие от других интервьюеров, он хорошо подготовился к встрече с Хольмом.

— Ваш бюджет основан на средствах, которые вы планируете сэкономить, прекратив иммиграцию. Речь идет о семидесяти восьми миллиардах, так ведь? Откуда вы взяли эту цифру? — спросил он.

Йон напрягся. Между его бровей появилась складка, но он тут же спрятал раздражение за ослепительной улыбкой:

— Подсчеты тщательно выверены.

— Вы уверены? У нас есть данные, которые говорят скорее об обратном. Приведу один пример. Вы утверждаете, что только десять процентов иммигрантов, прибывающих в Швецию, получают работу.

— Это так. В среде иммигрантов высокая безработица, что означает большие траты для общества.

— Но, согласно статистике, шестьдесят пять процентов всех иммигрантов между двадцатью и шестидесятые четырьмя годами работают.

Йон молчал, но видно было, что мозг его работает.

— Я получил цифру десять процентов, — сказал он после долгой паузы.

— Но вы не знаете, как она была рассчитана?

— Нет.

Шель почувствовал, что начинает получать удовольствие от ситуации.

— Вы утверждаете, что государство сэкономит деньги, если перестанет тратить их на пособия для новых иммигрантов. Но цифры за восьмидесятые-девяностые годы показывают, что иммигранты приносят государству больше доходов, чем тратится на их содержание и адаптацию.

— Это звучит неправдоподобно, — ответил Хольм с кривой улыбкой. — Шведский народ не убедить такими исследованиями. Это все блеф. Все знают, что иммигранты паразитируют на нашей социальной системе.

— Здесь у меня копии этого исследования. Можете изучить на досуге.

Журналист достал кипу бумаг и положил перед Йоном. Тот на них даже не взглянул, и голос его зазвучал еще жестче:

— У меня есть люди, которые этим занимаются.

— Но, видимо, они плохо читали, — сказал Шель. — А у нас ведь есть еще расходы. Например, вы хотите вернуть обязательную воинскую повинность для всех. Сколько это будет стоить государству? Может быть, вы внесете ясность в этот вопрос?

Он протянул своему собеседнику блокнот с ручкой. Тот бросил на них презрительный взгляд:

— Вся раскладка есть в бюджете. Посмотрите там.

— Вы не держите эти цифры в голове? Разве они не являются ядром вашей политики?

— Разумеется, я разбираюсь в цифрах, — заявил Йон, отталкивая блокнот. — Но я не собираюсь демонстрировать вам тут цирковые трюки.

— Тогда давайте пока отложим вопрос о бюджете, — не стал настаивать корреспондент. — Вернемся к ним позже. — Шель порылся в портфеле и достал другой документ собственного сочинения. — Помимо запрета на иммиграцию, вы хотите ужесточить наказания для преступников.