Но если человек не верит, в его практике нет общения со священником, то бесполезно тащить его в церковь. Если он захочет прекратить насилие, то тогда можно подключать священника.

И не нужно перекладывать ответственность на батюшку: «Батюшка, он меня колотит, но уйти не могу, люблю безумно, сделайте так, чтобы он перестал меня бить». Это та же самая возрастная регрессия. Вот простая иллюстрация из детства: «Мама, он меня обижает!» – «Так не надо с ним играть, если он такой злой». – «Нет, я хочу с ним играть… Мама, мама, он меня снова обижает!»

– Допустим, насильник начал работать над собой. Могут ли через некоторое время «вылезти» какие-то другие проблемы вследствие отказа от насилия?

– Повылезает такое, что некоторые скажут: уж лучше бы бил как раньше. Решение глубинной проблемы приводит к необходимости перестройки всей жизни. Допустим, жили люди, он ее колотил и орал – она плакала и просила прощения, потом она обвиняла его во всех смертных грехах – он просил прощения и признавался в любви. Люди постоянно имели такой контакт. И вдруг игра закончилась… Как они теперь узнают, что любят друг друга? О чем они будут разговаривать и чем заниматься? Что будут делать родственники, которые всегда были то на одной, то на другой стороне? Что они теперь будут обсуждать? Когда она не плачет, как же ее утешать? Если она ходит наглая, розовая и счастливая, то, например, маме или сестре придется задуматься над своей значимостью… Получается, что куча народа пострадает, и все начинают вопить мужу: «Бей!», чтобы восстановить баланс, в котором у каждого была своя высокая миссия.

– Возможно ли жертве и насильнику найти новые способы выражения любви?

– Если супругов связывали только «болезни», то после выздоровления они разойдутся, потому что как личности они друг другу не нужны. А если они друг другу интересны, то, пережив первоначальную пустоту («О чем же нам теперь разговаривать?»), они поймут, насколько прекрасен мир. Отношения начнут наполняться другим выражением любви, другим качеством любви, они познакомятся заново. И окажется, что можно заниматься сексом не только после мордобоя.

Заново познакомившись, супруги поймут, что есть множество интересных совместных дел. Можно рассказывать друг другу о работе, о переживаниях, вместе куда-то ходить и ездить. Можно, обнявшись, просто лежать на диване и получать удовольствие от того, что близкий человек рядом. Она может выразить свою склонность к покорности в занятиях, требующих самопогружения, например, начнет шить, вязать, танцевать. А может, она откроет в себе великого компьютерщика и будет тихо сидеть, сосредоточившись на экране. Окажется, что для того, чтобы успокоиться, не обязательно быть избитой.

Освободится пространство для реализации себя. Склонность к жертвенности («хочу страдать за других») можно выразить в помощи несчастным. Например, помогать благотворительным организациям, кормить бомжей или устроиться в дом инвалидов, чтобы ухаживать за тяжелыми больными. И если эта работа будет приносить радость, то ты действительно добрый человек. А если женщина только говорила, что Бог велел терпеть, а выносить утку из-под чужого дедушки ей не хочется, то тогда она защищалась религией от решения собственных проблем, это лицемерие.

Марина Берковская, психолог

Человек с достоинством не опускается до уровня обидчика

– Мы понимаем, что сейчас уже нередко жертвой семейного насилия, даже физического, часто становится мужчина, и советы применимы независимо от того, кто именно из супругов жертва. Просто для удобства разговора возьмем случай, когда жертвой является жена. Что может сделать женщина, если ее муж регулярно прибегает к насилию по отношению к ней?

– Прежде всего, женщине следует прекратить зацикливаться на своей текущей проблеме и своих страданиях, а попытаться оценить свою жизнь и жизнь своего супруга в целом, вспомнить о своих и своего супруга отношениях с родителями. Проблема семейного насилия очень часто идет из детства мужа и жены, потому что большая часть современных семей образованы людьми, чьи родители были разведены. И те конфликты, которые раньше не принято было решать с помощью насилия и ссор, теперь происходят именно в такой форме, так как муж и жена не имеют правильных, здоровых образцов для семейного поведения в своей жизненной практике.

Патриархальная система построения семьи, которая существовала до революции, предполагала, что женщина должна ограничивать себя в выражениях и проявлении эмоций. Наставления или поучения мужа она воспринимала как должное, как и побои с его стороны, и ходила жаловаться на мужа к прокурору или еще куда-то только в самых крайних случаях.

Сейчас, стоит только мужчине в семье заявить о своих правах, быть требовательным, женщина тут же пытается от него уйти, бежать – или к подругам, или к своим родителям. Сегодня многие женщины начинают и ведут семейную жизнь с установкой: «Если он хоть раз поднимет на меня руку, то нашему браку – конец». Это в корне неправильная позиция, как неправильно и то, что мужчина поднимает руку на женщину. Женщина, давая себе такую установку, настроена не на сохранение и укрепление, а на разрушение семьи. Из всех возможных выходов она видит только один вариант разрешения проблемы, и он крайне категоричен. Он неудачен в силу того, что не предполагает никаких других вариантов. Но любой конфликт допускает поиск различных выходов, помимо бегства из семьи, и даже целого спектра каких-то менее разрушительных вариантов.