Кроме экстремальных событий, есть ведь такие ситуации, которые у нас происходят каждый день, и мы либо убегаем от них, либо принимаем духовный бой, идем на какие-то жертвы. Чаще всего, это касается отношений с людьми. Мы не участвуем сейчас в военных сражениях, но есть духовная битва. Кто-то нас оскорбил, а мы в ответ начинаем бороться с этим человеком. И возможно, мы даже «победим», думая, что так проявим свою силу. А на самом деле, мы слабы — слабы против критики, в нас нет никакого смирения. Говорю это о себе в частности. Потом приходишь в себя и понимаешь: «Что я сделал? Какую пользу для души своей я сегодня принес? Никакой. Потерял, сегодня у меня убыло».

И с мелочами мы сможем разбираться удачно, да и в опасных случаях, когда имеем дело с явной агрессией, мы выйдем победителями, если будем трезво смотреть на вещи и не допускать паралича мозга.

Я бы сказал так: большинство людей не готовы самостоятельно cделать себя сильными, им нужны наставники, к сожалению. То есть, нужны люди, которые могли бы заставить тебя делать то, что ты не хочешь. Но для того, чтобы это случилось, ты должен сознательно прийти и отдать себя в их руки.

Вот, например, что мы делаем на тренировках? Мы человека готовим к тому, чтобы мыслить, рассуждать, принимать хладнокровные решения, несмотря на то, что ему страшно. Вероятность получить травму — высокая, страх перед противником, особенно перед известным, титулованным, тоже высок. Кто сможет подавить такой стихийный страх, тот повысит вероятность того, что он проведет свой поединок достойно и с минимальным количеством травм. Выиграет или проиграет — это другой вопрос.

— Если человек не имеет здоровой духовной основы, как вы можете помочь ему этот страх победить?

— В соревнованиях можно побеждать и на гордыне. Но если тренер имеет духовные корни, я имею в виду, прежде всего, если человек православный, такой тренер воспитывает воинов на смирении.

— То есть могут выйти на поединок два бойца: один пользуется гордыней, другой — смирением. И какие у каждого из них шансы?

— Оба могут быть одинаково сильными. Может быть, гордый сильнее. Когда начнется бой, то скоро они оба будут в пограничном состоянии, если говорить о нашем виде спорта, где бой идет в очень высоком темпе. За несколько минут люди быстро устают, у них скапливается молочная кислота, падает давление, начинается нехватка кислорода, в результате они становятся вялыми, у них кружится голова, они почти теряют сознание. В этом состоянии побеждает тот, у кого сила духа и воли выше. И, как правило, сила и воля у гордеца оказывается ниже, чем у человека с верой и смирением.

Я заметил, что православные воины не хотят изувечить соперника и покрасоваться перед публикой, они другие. Они выходят, я бы сказал, в какой-то степени проверить свою волю. Противника своего они не стараются уничтожить. Чего не скажешь о гордеце. Тот наоборот старается нанести максимальное количество увечий, и получает от этого удовольствие. Представляете? При этом если у него получается исполнить задуманное, то он слышит возгласы коллег, которые кричат: «Добей его! Сломай!».

Когда православные выходят, то они молятся и просят помощи Божией. И того, чтоб этот бой был им на пользу. Если он проигрывает, то со смирением уходит. У него нет такого глубочайшего разочарования, как у гордеца.

Много нюансов, хотя говорить о том, что все гордые, не духовные люди слабые — нельзя. Есть и сильные.

— Что вы можете сказать тому человеку, который хочет стать духовно сильным? Я в ваших словах услышал совет: каким-то образом задуматься о вечности, духовной основе своего бытия.

— Я считаю: чтобы быть сильным, человек должен во что-то верить. И лучше всего, чтобы он верил в правильные вещи.

— Вторая вещь, которую я услышал от вас это — внимание к мелочам. Очень трудно в мелочах себя дисциплинировать. Для этого и нужна воля, и мелочи воспитывают волю. Через мелочи мы сползаем вниз и карабкаемся вверх. Так ли это?

— Невозможно построить человека волевого, не пройдя через определенные маленькие тесты. Говоря о нашей структуре, у нас в Федерации каратэ киокушинкай построено так, что человека, который попадает в наш клуб, тренеры начинают готовить к тесту на выживаемость. Допустим, оторвали ребенка от семьи, взяли на тренировку. Он твой, на 1,5-2 часа, домашний, плюшевый, обласканный, никакого мужского начала не проявляющий. Мы начинаем процесс, и тут он понимает, что его личный успех будет зависеть от успеха всего коллектива. Предположим, один или два человека в группе нарушают дисциплину, которую культивирует тренер. Будут наказаны все, вся группа. Один, два, три раза — потом смотришь — исправляются все. Человеку становится стыдно перед своими товарищами, вместе с которыми он тут потом умывается.

Плюс идет физическая «прокачка». Человек наказан, но его же не палками бьют. Он отжимается, качает пресс, делает другие упражнения, которые формируют его тело. Но при этом создается ситуация, когда ему плохо. Тренер, который наказывает группу, делает так, чтобы группе было тяжело исполнить данное упражнение. Допустим, все могут отжаться 20 раз, тренер не попросит отжаться 10, а попросит отжаться 30 раз, чтобы последние 10 раз группа постаралась. А потом скажет, что они наказаны за вот такое нарушение и впредь следует быть внимательнее.