– Бедный мальчик, – сказал я и пожал ему руку, – какая преданность!

– Я еще не на то готов ради нее, – он помолчал, раскуривая трубку, – кстати, завтра хочу сделать предложение.

– Как, уже?

– Не могу больше ждать. Никаких сил больше нет сдерживаться. Как думаете, где лучше? Ведь такие вещи не делаются за чашкой чая или по пути в магазин. Я подумываю предложить ей дружеский раунд – вот на поле и попытаю счастья.

– Лучше и не придумаешь. Поле для гольфа – храм природы.

– Ладно. Потом расскажу.

– Удачи, мой мальчик, – ответил я.

А что же Фелиция? Увы, она отнюдь не пылала ответной страстью. Честер ей решительно не нравился. Фелиция Блейкни выросла среди интеллектуалов, а потому с детства мечтала выйти замуж за самого обычного человека, который, например, понятия не имел бы, что такое Артбашикефф – московская окраина или модный русский напиток. Честер же, которого, по его собственным словам, хлебом не корми – только дай почитать очередной роман ее матери, вызывал отвращение. А приязнь Честера к братцу Криспину и вовсе настроила девушку против него.

Фелиция была послушным ребенком и любила родителей, хоть это и стоило ей немалых усилий, однако на брате решительно поставила крест. Криспин ужасен, думала она, а его друзья и того хуже. Напыщенные молодые люди в пенсне, свысока рассуждающие о жизни и искусстве, – что может быть отвратительнее? Беззастенчивое признание Честера, что он принадлежит к их кругу, сразу лишило его всякой надежды на успех.

Вас, должно быть, удивляет, что несомненное мастерство Честера на поле для гольфа не произвело на девушку никакого впечатления. К несчастью, поведение Честера во время игры сводило на нет все его достоинства. Фелиция с детства почитала гольф чуть ли не священной игрой, а Честер, к ее ужасу, проявлял на поле чудовищную легкомысленность. Дело в том, что, стараясь удержаться от крепких словечек, Честер хихикал, как девчонка, давая, таким образом, хоть какой-то выход чувствам. Эти смешки всякий раз возмущали Фелицию до глубины души.

Вот и в этот день Честер сделал все, чтобы уронить себя в глазах возлюбленной. Игра началась довольно удачно. При первом же великолепном ударе Честера сердце девушки дрогнуло. Однако на четвертой лунке мяч застрял в углублении, оставленном высоким женским каблуком. Не будь рядом Фелиции, Честер непременно разразился бы гневной и весьма красноречивой тирадой на этот счет, но сейчас был начеку.

Честер жеманно хихикнул и потянулся за нибликом. «Ай-ай-ай», – сказал он, и девушка снова содрогнулась.

Доиграв лунку, он принялся развлекать Фелицию беседой о литературных успехах ее матери, а после первого же удара на следующем поле сделал предложение.

Учитывая обстоятельства, Честер едва ли сумел бы объясниться более неудачно. Не подозревая, что обрекает себя на провал, он снова завел разговор о Криспине. Казалось, что именно ради Криспина Честер хочет жениться на Фелиции. Он подчеркнул, как приятно будет Криспину видеть закадычного приятеля членом семьи. Он в красках расписал их будущий дом, в который то и дело наведывается Криспин. Неудивительно, что когда Честер наконец закончил свою речь, насмерть перепуганная девушка сразу же отвергла его.

Именно в такие моменты сказывается хорошее воспитание.

В подобных обстоятельствах те, кто не имел счастья пройти хорошую закалку гольфом, легко сбиваются с истинного пути. С горя начинают пить, впадать в ничтожество или, того хуже, писать стихи. Судьба хранила Честера. Уже на следующий день лишь угрюмая решимость, написанная на его лице, свидетельствовала о пережитой неудаче. Несмотря на все страдания, он, безусловно, оставался и властелином своей судьбы, и капитаном своей души [36] .

– Мне очень жаль, мой мальчик, – сочувственно сказал я, услышав о его несчастье.

– Видно, ничего не поделаешь, – мужественно ответил он.

– Она, случайно, не передумает?

– Нет.

– Может, попытаться еще раз?

– Нет. Проигрывать нужно с достоинством.

Я похлопал его по плечу и сказал единственное, что пришло на ум:

– В конце концов, всегда остается гольф.

Он кивнул.

– Да уж, мне не мешало бы как следует потренироваться. Самое время. Пожалуй, теперь можно серьезно взяться за гольф и посвятить ему всю жизнь. Как знать, – прошептал он с неожиданным блеском в глазах, – не за горами чемпионат среди любителей…

– И Открытый чемпионат, – воскликнул я, с радостью поддаваясь его настроению.

– Американский чемпионат среди любителей, – загорелся Честер.

– И Открытый чемпионат Соединенных Штатов, – вторил я.

– Никто еще не выигрывал все четыре.

– Никто.

– Давно пора, – подытожил Честер.

Примерно две недели спустя мне случилось заглянуть к Честеру. Дело было утром, и он как раз собирался на тренировку. Честер, как и обещал, дни напролет посвящал гольфу. В эти две недели он так рьяно принялся за совершенствование своего мастерства, что в клубе только о нем и говорили. Он и без того был одним из лучших игроков, но теперь достиг небывалых высот. Те, кто раньше играл с ним на равных, вынуждены были просить два-три удара форы. Единственному местному профессионалу еле удалось свести матч с Честером к ничьей. Тем временем пришла пора президентского кубка, и Честер играючи завоевал его второй раз.