– Я просто хотел узнать, как вы себя чувствуете.

– Оставь меня в покое! – вскрикнул Степанов, побелев от злобы. – Я просил тебя следить за камерами, а не за моим самочувствием. Ясно?

– Ясно, Хозяин, – Геракл нагнул голову и отвернулся к пульту.

Степанов, бесцеремонно выдернутый помощником из глубины дорогих сердцу воспоминаний, все никак не мог успокоиться. Он встал, чтобы пройтись по лаборатории, но, почувствовав головокружение и тошноту, снова упал в кресло. Геракл, услышав это, вскинул голову, посмотрел на профессора долгим взглядом, но ничего не сказал.

Гул гебуртационных камер все нарастал. Степанов начал различать в этом равномерном гудении высокие звуки. По своему опыту он знал, что скоро должен раздаться пронзительный писк, возвещающий о полном окончании процесса.

Развалясь в своем глубоком кожаном кресле и зажав в зубах сигарету, Секретчик ознакомлялся с только что доставленными ему документами. Его люди постарались на славу: досье на профессора представляло собой довольно пухлую папку.

Степанов Антон Николаевич, 1943 года рождения, русский, родился в Москве, в семье рядовых инженеров. Окончил школу с золотой медалью. В 1961 году поступил в институт на биологический факультет, по окончании которого стал обладателем красного диплома. Уже в период студенчества показал себя талантливым и перспективным исследователем.

По окончании института поступил в аспирантуру, начал работу в лаборатории знаменитого профессора биологии Мечникова.

С черно-белой фотографии на Секретчика смотрел мужчина неказистой внешности. Редкие, зачесанные назад волосы, высокий шишковатый лоб с залысинами. Светлые, водянистые глаза, несколько оттопыренные уши. Тонкие губы, вытянутый подбородок.

Биография Степанова была очень интересной, хотя, в какой-то степени, типической. Профессор разделил судьбу многих выдающихся исследователей, которых принято называть непризнанными гениями.

Выдающийся ученый-генетик, удостоенный в 1978 году звания член-кора Академии Наук РФССР. В конце восьмидесятых годов он был близок к получению Нобелевской премии, однако интриги, которые плели его ревнивые коллеги, помешали этому. Завистники вменяли в вину Степанову его недостаточную преданность Партии, а также его связь с учеными из капиталистических стран. Действительно, Степанов опирался на изыскания коллег из США, Японии и других развитых капстран, работавших в той же сфере, что и он, рвался в загранкомандировки и вел себя во время них недостаточно корректно – с точки зрения сопровождавших Степанова лиц из Госбеза. Благодаря этому он очень быстро перешел в разряд неблагонадежных. Путь на Запад ему был отрезан.

В этот же период времени Степанова бросила жена – честолюбивая дама, лелеявшая мечту быть супругой лауреата Нобелевской премии. Ученый остался в одиночестве. Стал нелюдимым, потерял друзей, утратил веру в человечество и начал мало-помалу озлобляться.

И вот тут-то начиналось самое интересное. Во времена, когда Степанов был еще на гребне удачи, его пытался завербовать агент иностранной спецслужбы, однако ученый отверг предложение. Скорее всего, Антона Николаевича удержал элементарный страх. Однако, как выяснилось впоследствии, Степанов не уничтожил визитку с номером телефона, будучи весьма предусмотрительным и дальновидным человеком.

В тяжелый период жизни, впав в отчаянье из-за постоянно сваливающихся на него неудач, Антон Николаевич решился связаться с вербовщиком. В те времена в его распоряжении была сверхсекретная информация, касавшаяся разработок в области клонирования и генетики. Бедняга и не подозревал, что за каждым его шагом следят комитетчики. Раскрытого резидента подослали к будущему профессору. К документам прилагалась магнитофонная запись их разговора. Секретчик прослушал ее три раза. Степанов предложил продать вербовщику секрет национального значения за баснословные деньги. Было ясно, что он сознательно идет на страшный риск, словно решив испытать свою судьбу. Разумеется, „сделка“ совершилась благополучно. С тех пор профессор был на крючке у Комитета.

Секретчика чрезвычайно заинтересовала личность Степанова. Ему очень хотелось очно познакомиться с этим человеком. Помимо того, генерал не мог не признавать, что его давний недруг Дзержинец проявил себя с самой лучшей стороны. Секретчика покоробило столь очевидное доказательство дальновидности этого человека. Нужно было отдать должное, Дзержинец шел впереди него на несколько ходов. Впрочем, в нынешней ситуации это уже не имело большого значения. Теперь, когда почти все карты раскрыты, они с Дзержинцем поквитаются. В этом Секретчик не сомневался ни на йоту.

Его размышления были прерваны телефонным звонком.

– Товарищ генерал, доставили Тихомирова, – сообщил референт.

– Великолепно! – произнес Секретчик, слегка всколыхнувшись в кресле. – Ведите его ко мне.

И снова профессор погрузился в воспоминания. Шаг за шагом он перебирал в уме все этапы своей работы. Поначалу идея создания амфибий казалась фантастической даже ему самому. Степанову иногда приходило в голову, что в осуществлении его безумного проекта ему в значительной степени помогли несчастья, свалившиеся на его бедную голову в конце восьмидесятых. Самой страшной бедой был уход жены. Даже через столько лет, вспоминая об этом, Степанов был не в силах сдержать болезненный стон. Он не хотел жить тогда. Возненавидел весь мир и себя самого – за то, что позволил ей так с собой обойтись. Никогда, даже на смертном одре, он не простит этой женщине ее страшного предательства. Лишь жажда отмщения вернула его к действительности и наделила достаточными силами, чтобы продолжать борьбу. Как знать, не случись этой беды, возможно Степанов не взывал бы к жизни существ, предназначенных им для величайшей миссии.