Это нисколько не ослабило его решимости. Дождавшись, пока на трассе появится одинокая легковушка, он внезапно выскочил на дорогу прямо перед ней, заставив водителя резко затормозить. План был простым, в лучших традициях современных боевиков: заставить владельца автомобиля под угрозой ножа доставить себя в город, после чего он намеревался поступить с водителем приблизительно так же, как и со своими предыдущими жертвами.

– Ты че, совсем охренел, идиот! – заорал высунувшийся в окно мужик лет сорока-сорока пяти. – Если тебе жить надоело, мне-то чего ради из-за какого-то мудака в тюрьму садиться! Вот псих-то!

Не говоря ни слова, он медленно приближался к машине, незаметно сжимая рукоятку ножа.

– Если надо тебе, мог бы и проголосовать, как все нормальные люди делают, я бы тебя подвез, – продолжал мужик, глядя на «психа» скорее доброжелательно, чем гневно.

Это наблюдение резко изменило ход его мыслей. Он замер в нерешительности.

– Ну че встал-то, олух? – усмехнулся водитель. – Иди, садись, раз уж тормознул.

Распахнулась дверца переднего пассажирского сиденья. Он с трудом втиснулся в крошечный салон видавшей виды развалюхи и закрыл дверь.

– Ну ты, потише хлопай, – взъярился мужик, – двери у меня, чай, не казенные.

Он снова промолчал, не зная, как реагировать на человека, грубые слова которого так явно противоречили добродушному тону, которым были сказаны. Это нарушение простейших логических законов выбивало из колеи.

– Кто ж так машину тормозит? Я тебя едва на задавил. У меня хотя и «Запорожец», но движок у него помощнее, чем у иного «Жигуленка». Никто не останавливался, что ль? – поинтересовался водитель.

Он отрывисто кивнул.

– Оно и понятно. Нынче времена такие – каждый боится связываться с кем ни попадя. С меня-то взять нечего. На мою старушку-развалюшку желающих не найдется. А сам я человек не вредный. Если хороший человек попросит, не отказываю.

«Хороший человек» исподлобья глянул на водителя и ничего не сказал.

– Тебе куда ехать-то? – спросил мужик, нимало не смущаясь тем, что попутчик все еще не произнес ни слова.

– В город, – ответил он глухим надтреснутым голосом и откашлялся, прочищая горло.

– Простыл, что ль?

– Что?

– Заболел, говорю, что ли?

– Д-да, немного, – ответил он, понимая, что необходимо стараться поддерживать беседу.

– Рыбак, что ль? – продолжал расспрашивать водитель.

– Да, рыбак.

– А где же снасти?

– Потерял, – увидев, что мужик кинул на него недоумевающий взгляд, пояснил, – в воде утопил случайно.

– С берега рыбачил, или с лодки?

– С лодки, – ответил он и тут же добавил: – Она тоже утонула.

– Бывает, – ответил водитель, – я и сам однажды так нарыбачился, что потом себя самого еле из воды вытянул. Лодка перевернулась. Я, правда малость навеселе тогда был, – мужик засмеялся. – С тех пор на рыбалке ни-ни. А ты как на счет этого?

Он щелкнул себя по шее, изображая всем известный жест.

– На счет чего?

– Ну ты прям как с луны свалился! – хохотнул мужик. – Выпиваешь, спрашиваю?

Он пожал плечами, не найдя, что ответить. Как выяснилось, беседа с незнакомым человеком – дело не из легких.

– Тебя как звать-то, браток? – поинтересовался мужик, словно угадав мысли своего попутчика.

– Гера… – машинально было ответил он и резко осекся.

– Как-как? Гера? – переспросил мужик. – Герасим, значит?

У меня так отца звали. А сам я Анатолий Герасимович Федоров. Можно просто Толян.

Водитель весело подмигнул ему и он невольно улыбнулся в ответ. Это его удивило. Снова закипело раздражение – чувства напрочь отказывались повиноваться разуму.

– Да ты не сиди бирюком-то, – добродушно сказал мужик, заметив, что его пассажир нахмурился. – Со всяким такое бывает. Приедешь домой, освежишься под душем, поешь сытно, ляжешь, отдохнешь и все печали пройдут.

Ответом был шумный вздох, вызванный словами о душе. Он отдал бы, кажется, все на свете, лишь бы ощутить на своем разгоряченном теле живительные струи ледяной воды.

– А ты как сюда добирался, Гера? – не отставал мужик, не замечая, что попутчик не особенно охотно поддерживает разговор.

– На машине, – ответил он, вспомнив оранжевую колымагу, которую он сталкивал с обрыва.

– А че с машиной стало?

– Сломалась.

– Так че ж мы с тобой в город-то едем? – встрепенулся мужик. – Давай вернемся, на буксир возьмем. Разве можно такое добро на дороге оставлять? Завтра уже от нее ни винтика, ни шпунтика не останется.