Анатолий помог мне надеть мою голубую норковую шубку и, взяв за руку, вывел из бара. Я пошатываясь посмотрела на свой автомобиль и сказала «умную» фразу:

– Это же надо было так набраться! Это ж надо…

Мой спутник не выпустил моей руки и повел меня к пассажирскому сиденью.

– Маша, вас отвезет домой мой водитель. Вы только, пожалуйста, назовите точный адрес. Он поставит вашу машину на стоянку и поднимется к вам в квартиру за вашим загранпаспортом. Он нужен мне, чтобы переделать билеты. Я заеду за вами ровно к двенадцати ночи. Вы еще успеете спокойно собраться.

Из припаркованного рядом с моей машиной джипа вышел мужчина, который, по всей вероятности, и был водителем Анатолия.

– Ген, отвези девушку до дома и возьми у нее загранпаспорт, – распорядился мой спутник. – Я буду тебя ждать в своем офисе.

– Анатолий, а вы поедете сами? – удивилась я.

– Конечно.

– Но ведь вы тоже пьяны?

– Давайте учтем, что я мужчина, а значит, мой организм намного сильнее и выносливее, чем ваш. Я прекрасно себя чувствую, а вот вам за рулем совершенно нечего делать.

Я не стала спорить с непонятно откуда взявшимся в моей жизни мужчиной и, полностью доверившись его водителю, плюхнулась на заднее сиденье, поправив при этом полы норковой шубы.

– Первомайская, – глухо бросила я и стряхнула снег с сапог.

– Первомайская так Первомайская, – широко улыбнулся водитель по имени Гена и одарил меня прямо-таки добрейшим взглядом.

Все последующие события происходили словно в тумане. Мы поставили мой автомобиль на стоянку, зашли ко мне в квартиру, и я отдала совершенно незнакомому человеку свой паспорт. Затем закрыла за ним дверь, подошла к зеркалу и посмотрела на свое мертвецки бледное лицо.

– Вот это, Машуля, ты выдала на-гора! Вот это ты дала! Вот так визит к психологу. Кому расскажешь, черта с два кто поверит. Да, видно, правду говорят, что жизнь удивительнее всяких сказок.

Не удержавшись, я тут же позвонила Ладке, поставила посреди комнаты большой чемодан, взяла трубку в одну руку, а другой принялась собирать вещи.

– Ладушка, привет, это Маша. Ты можешь зайти ко мне на пару минут? – Ладка жила через два дома от меня, поэтому добраться до меня не составило бы для нее большого труда.

– Машуль, давай позже.

– Мне нужно, чтобы ты зашла ко мне прямо сейчас.

– А что за срочность такая? Горит, что ли?

– Горит.

– Ну и что же у тебя горит?

– Душа.

– Ладно, иду, раз у тебя душа горит, тем более мне кажется, что она у тебя далеко не трезвая. Ты чего это так набралась?

– А откуда ты знаешь? Ты видишь меня через телефонную трубку?

– Я слышу твой голос. Ты где была?

– У психолога.

– Он тебя, что ли, споил?

– Не он, а она.

– Пускай. Твой психолог тебя напоила? Это что, новый метод лечения?

– Она меня не спаивала. Это я сама после сеанса оторвалась. Хотела подлечить свою душу. Ладка, ты прямо сейчас выходишь?

– Прямо сейчас.

– Послушай, а у тебя есть крем для загара, а то я забыла купить?

– Есть.

– Тогда прихвати его, ладно?

– А на кой он тебе сдался, на улице минус двадцать. Ты что, в солярий собралась, что ли?

– Нет. Ты же знаешь, что я солярии не люблю.

– А зачем тебе тогда крем?

– Дело в том, что сегодня ночью я улетаю.

– Куда?

– На Красное море. Ты приходи, я тебе все расскажу.

– На Красное море?!

– Лад, мне еще собраться надо успеть. Ты давай приходи. Я буду собирать чемодан и тебе все рассказывать.

– А что все-то?

– Все. С кем лечу, куда лечу и зачем лечу.

Видимо, мои слова произвели на Ладку довольно сильное впечатление. Ровно через пять минут она объявилась на пороге моей квартиры с кремом для загара в руках. Как только я открыла дверь, она смерила меня подозрительным взглядом и с опаской спросила:

– Маш, у тебя белая горячка, что ли?

– С чего бы это?

– Ты на какое Красное море собралась? Тебе же завтра на работу.

Мы работали с Ладкой в одной фирме, и, хотя моя подруга была моложе меня, она сделала неплохую карьеру и занимала должность, равную моей.

– Я не выйду завтра на работу. Меня не будет ровно месяц. Скажешь Галине, что мне нужно взять отпуск за свой счет, но потом я обязательно все наверстаю. Ты же знаешь, что я могу работать как проклятая.

Ладка по-прежнему не сводила с меня своих любопытных глаз, чинно положив при этом руки на пояс.