Он взял трубку «Панасоника», нажал на аппарате подряд несколько кнопок непонятного мне назначения, после чего непрерывный гудок стал очень громким, и набрал номер.

— Дежурный лейтенант Шурша слушает, — провозгласил телефон, и я догадалась, что это Малин включил селекгорный режим. Специально для меня?

— Лейтенант Шурша, с вами говорит полковник Малин. Соедините меня, пожалуйста, с майором Еремеевым.

После недолгого гудения и щелчков раздался новый голос:

— Майор Еремеев на проводе.

— Привет, Петр, есть интересная работа для твоих ребят. У меня перед подъездом маячат какие-то типы на черной «Волге». Записывай номер… Они меня вели от самого «Интуриста», но я их не знаю, не жду, и вообще они мне даром не нужны, однако очень интересно узнать, откуда такие идиоты берутся. Все. Действуй, Петр. Только еще одна маленькая просьба. Соедини меня сейчас с руководством ПГУ.

— Вопрос какой?

— Вопрос кадровый.

— Хорошо. Подожди, сейчас будешь говорить с полковником Ивановским Алексеем Власовичем. А я полетел.

— Счастливо, Петр… Але! Алексей Власович?

— Товарищ полковник, Иваневский на совещании. Что ему передать?

— Ничего. Соедините меня тогда с Трегубовым. Он у себя?

— Да, но…

— Никаких «но». Передайте, что это срочно.

— Малин? — ворвался в комнату голос генерал-лейтенанта Трегубова, и я почувствовала себя героиней детективного фильма. Я никогда не видела Трегубова и даже голоса его не слышала, но слишком хорошо знала, кто это такой. Это был заместитель начальника нашего Первого главного управления КГБ СССР, действительно главного, действительно первого, самого большого по численности и самого престижного.

— Малин! — прогремел Трегубов. — Что у тебя там сегодня на ночь глядя?

— Иван Николаевич, мне нужно срочно перевести одного человечка из вашего управления в мое. Оформить можно завтра, но в известность я вас ставлю именно сегодня, сейчас, потому что я снял сотрудника с задания и перебросил в силу необходимости и под свою ответственность на другой объект.

— Фамилия? — осведомился Трегубов.

— Лозова Татьяна…

— Вячеславовна, — подсказала я быстро и шепотом.

— …Вячеславовна.

— Минуточку.

Возникла пауза. Боже! Трегубов лично наводил обо мне справки.

— Забирай, — сказал он наконец. — Я у себя пометил. Проблем не будет. Это все?

— Пока да, — многозначительно ответил Малин и отключился.

Смотал пленку на автоответчике, вынул кассету, убрал в коробочку и, сделав наклейку, аккуратно надписал. Положил в ящик стола. И только после этого повернулся ко мне и сказал:

— Ну?

— Ну и ну, — откликнулась я растерянно и, честно говоря, еле переводя дух от всего услышанного. — Ты кто такой, Малин?

— Видишь ли, Таня, я и сам иногда не понимаю. Но сейчас мне еще важнее узнать, кто ты такая. Давай наконец выпьем. Кажется, рабочий день все-таки кончился.

— А эти? — кивнула я в сторону улицы.

— А это уже не наша работа.

— Правда? — переспросила я с сомнением. И тут за окном послышался шум: визг тормозов, стук автомобильных дверей, крики, топот и, кажется, даже щелканье затворов.

Малин взглянул на часы и торжествующе поднял вверх палец:

— Вот так надо работать! — Потом добавил: — К окну не подходи. Чуть позже. Я, правда, думаю, стрельбы не будет, но Бог их знает, что это за птицы. А впрочем, еремеевские ребята стрелять им не дадут.

И, махнув рукой, он сам подошел к окну. Смотреть там было уже особо не на что. Пресловутых кавказцев растаскивали по двум прибывшим машинам завернув за спины руки, а их арестованную «Волгу» споро обыскивали еще двое из группы быстрого реагирования очевидно на предмет поисков оружия. Потом все уехали.

— Почему ты не вышел туда? — спросила я.

— Зачем? Покрасоваться перед поверженным противником? Детский сад. А главное — никогда не надо лишний раз светиться. Что, если они вообще преследовали не меня?

— А кого же? — не поняла я.

— Да кого угодно: мою машину по указанному номеру, другого человека, с которым меня спутали, тебя, наконец.

— Да брось ты! Меня-то зачем?

— Ах, девочка!..

Тогда он первый раз назвал меня девочкой, и мне вдруг стало удивительно приятно почувствовать себя не младшим лейтенантом, не шлюхой, даже не мастером спорта, а девочкой, просто девочкой.

— И ты работаешь в ПГУ! Да уж, не зря я тебя оттуда уволил. Тебе учиться надо. (Господи, опять учиться. В который раз мне это говорят?) Ну ладно, сейчас сделаем по глоточку, и ты расскажешь о себе.