Дядя Воша ошибся. Он, наверно, забыл, что бывшие кадровые офицеры спецназа тогда, в Чечне вылетели из регулярных частей как раз за невыполнение приказа. Приказа, который противоречил нашим представлениям о совести и морали. Мы и на этот раз оказались единодушны все пятеро. Мы остались вместе с Эльфом — до конца.

4

Время до утра он предложил убить на Рипербане. Это было не слишком оригинально, зато довольно полезно для нас. Перед последним аккордом серьезной и грязной (чего греха таить!) работы, самое лучшее — расслабиться, забыться, выкинуть все из головы. Тогда в нужный момент достигаешь максимальной собранности. А кто мог знать, что ещё ожидает нас наутро в этом безумном, безумном, безумном деле? (Или в знаменитом фильме Стенли Крамера слово «безумный» повторено четыре раза?) Яркие картинки той ночи запомнились надолго. Рекламные вывески мерцали, вспыхивали и рассыпались на сотни сверкающих брызг во всех направлениях. В общем, света было больше, чем днем. Мы мотались из кабака в кабак, из одного секс-шоу в другое… Индивидуальные кабинки и номера с девочками нас пока не интересовали, но похоже было, что закончится все именно этим. Циркач в своей излюбленной манере приступил к тесным контактам с профессионалками и любительницами практически сразу. То есть иногда он выхватывал девушек из зала и тащил куда-нибудь в туалетную комнату, иногда после особенно эффектного танца догонял артистку за кулисами. И, по-моему, всякий раз обходился без денег. А вообще платил за все Эльф и только переживал, бедняга, ужасно, что мы до смешного мало пьем, а я так и вовсе отказываюсь от спиртного.

— Вы половину кайфа теряете, ребятки, — повторял он, принимая внутрь очередную порцию какого-нибудь коллекционного напитка.

В эту ночь Эльф пил только коньяк. Причем все время разные марки, но с выдержкой никак не меньше двадцати пяти лет. А девчонки липли к нам все настойчивей и настойчивей. Иногда изысканно разодетые, иногда условно прикрытые лоскутками и ленточками, а иногда просто голые. Некоторые были дивно как хороши, некоторые — просто безобразны. Но даже в безобразии своем одуряюще сексапильны и многоопытны. Те же, что выступали на сценах, вертелись вокруг шестов в ресторанных залах или запрыгивали в танце к нам на стол, были всегда с прекрасной кожей, юные, гибкие, в меру спортивные, в меру упитанные и очень миловидные.

Под конец, уже ближе к рассвету, мы почувствовали себя пьяными от этой эротической чехарды, и я, наконец, позволил ребятам махнуть граммов по сто очередного потрясающего коньяка, кажется, это был «Курвуазье Эмпериаль». Хуже не будет. Было ведь ясно, что спать не придется вовсе, и небольшая доза спиртного могла их даже взбодрить. Это подтвердил и наш всеобщий персональный доктор, который сам, как выяснилось позже, уже накатил где-то граммов двести тайком от меня. Неслыханно! Но я простил ему. А себе я заказал, понятное дело, лишь крепкого кофе и оглоушил три чашки подряд.

Эльф к этому моменту дозу набрал изрядную, он был в ударе и не очень-то считал, сколько выпил, особенно когда слизывал свой дорогущий коньяк с грудей или лобка какой-нибудь очередной и тоже не слишком дешевой красавицы. Поэтому, поглядев на мой кофе, Юра сказал:

— Нет, это уже не поможет.

И запил пепси-колой три больших голубых таблетки.

— Что это было? — спросил я.

— Неважно, — сказал он. — Жуткая, очень вредная гадость. Зато уже через час буду снова, как огурец.

— Жаль, Фила нет, ему было бы интересно, — сказал я.

Фил к тому времени нашел девушку своей мечты, радостно сообщил, что её зовут Роксана (девушка не возражала), и «молодые» удалились в уютный номер. Доктор наш выпил больше остальных ребят, поэтому пока был свято уверен: перед ним та самая потерянная шлюшка с Савиньиплатц. Я понимал, что с ней он выпьет еще, скорее всего шампанского, и тогда обнаружит, что его сегодняшняя партнерша — это и есть его жена Роксана. Каждый сходит с ума по-своему. Ночь катилась к финишу, и Пиндрик со Шкипером тоже отправились ставить победную точку в отношениях с женщинами. Пиндрик продекламировал, вспоминая анекдот о поручике Ржевском:

— Плывет по морю клипер, на клипере шкипер, у шкипера триппер. Не боишься?

— Ерунда! — сказал Шкипер. — Мне тут одна русская девчонка поведала. Наши так и зовут эту улицу — Триппербан. Одни болеют, другие не болеют. На все воля Божья.

— Может ты и прав, — философски заметил Пиндрик. — А давай-ка, чтоб все было по-честному, возьмем одну девочку на двоих. Уж лечиться, так вместе!

Кажется, они так и поступили. Не из экономии, а из солидарности. И ради эксперимента.

Только Циркач сидел теперь за столиком вместе со мной и Эльфом, заявив, что уже никого и ничего не хочет. Он тупо смотрел на очередное разнузданное шоу под тихую вкрадчивую музыку и удивленно бормотал:

— Не возбуждает! Ну, совсем не возбуждает.

— Все, братец, — констатировал я, — ты, наконец, объелся. Шесть партнерш за одну ночь — это все-таки перебор.

— И это, ещё не считая тех, которые меня заводили, но не отдавались, — почти застонал Циркач.

— Коньячку? — предложил Эльф.

— Не хочу, — вяло отозвался Борька. — А впрочем… Давай! Вдруг поможет.

И Циркач принялся вдумчиво потягивать «Эмпериаль», вдыхая аромат и закатывая глаза от неземного блаженства, словно кто-то ему под столом делал минет.

— Хорошо погуляли, — резюмировал Эльф. — Ты-то хоть получил удовольствие, аскетище? Не пьет, не курит, женщин только щупает робко, как мальчик… Что за жизнь у тебя, Крошка? Может ты и не человек вовсе?

Я посмотрел на него долгим взглядом. На что намек? На мои алкогольные экзерсисы? Знает ведь наверняка. Этот — все знает. Но говорить о собственной феноменальности сейчас не хотелось, и я мгновенно перевел стрелку.

— Я-то человек, а вот ты, Юра… Ты так и не объяснил нам, на чьей стороне играешь.