— Ватсон, хватит любоваться огнем, пойдемте на террасу!

Без особой охоты я двинулся за Холмсом, который распахнул дверь и вышел навстречу зимней ночи.

Мы стояли позади дома. Припорошенные снегом сады тянулись до полей и пастбища с темными островками деревьев.

— Не там, Ватсон. Вниз посмотрите. Видите?

За ступеньками террасы — теми самыми, на которых смерть настигла французскую мадам Кастон, — лежал толстый слой почти нетронутого снега. Свет из окна падал на четыре четкие буквы: Э, Н, Р, У.

Холмс тем временем сошел по ступенькам, опустился на колени и стал внимательно изучать.

— Снег покрылся настом, вот буквы и схватились, — проговорил я, но вдруг увидел другие отметины. — Холмс, тут следы!

— Обувь женская. Это следы мисс Кастон, — отозвался Холмс. — Думаю, она занималась тем же, чем я сейчас.

— Конечно. Какая отважная!

— Да, Ватсон, она женщина решительная и, по-моему, очень проницательная.

Кроме цепочки женских следов, ничего не было видно.

— Эти буквы как с неба свалились.

Холмс поднялся:

— Отвага — это хорошо, но мисс Кастон зря сюда выходила. Возможно, она ненароком стерла улики. — Его взгляд скользнул к садовым деревьям и кустарникам, затем дальше, к границам поместья. — Ватсон, перестаньте дрожать, мне это мешает. Идите в дом!

Уязвленный, я вернулся в столовую, где застал мисс Кастон в бордовом платье.

— Сейчас подадут ужин, — объявила она. — Подождем мистера Холмса или оставим ему горячее?

— Мисс Кастон, пожалуйста, простите моего друга. У него дела всегда на первом месте. Он человек рассудочный.

— Знаю, доктор. Ваши прекрасные истории очень точно его описывают. Мистер Холмс — воплощение логики и рациональности. Но при этом, — мисс Кастон улыбнулась, — он крайне опасен. Не человек, а леопард с интеллектом бога.

Потрясающе! В яркой образной фразе я действительно разглядел Холмса. И таким, как описывал, и таким, как видел — уникумом.

Тут в столовую вошел Холмс, и мисс Кастон, украдкой на него взглянув, отстранилась.

Ужин оказался прекрасным. Блюда подавали две проворные служанки и куда менее проворный лакей Вайн, мрачный парень лет восемнадцати. Мисс Кастон пояснила, что уволила всех слуг, кроме этой троицы, садовника и кухарки.

Чувствовалось, что Холмс приглядывается к слугам. Когда те удалились, он выразил желание по очереди их опросить. Мисс Кастон заверила, что все, кроме уехавшего на Рождество садовника, в его полном распоряжении, и оставила нас в компании сигар.

— Очень милая и привлекательная женщина, — искренне сказал я.

— Ах, Ватсон! — Холмс покачал головой и криво улыбнулся.

— По крайней мере, отдайте ей должное. По рассказам мисс Кастон, ее жизнь легкой не была, тем не менее она прекрасно образована и воспитана. Ее речь выдает и ум, и незаурядность. При этом настоящая красавица. Богатство она заслужила, и новое положение очень ей подходит.

— Возможно. Только наш таинственный недоброжелатель с вами не согласен. — Вдруг Холмс поднял руку, призывая к тишине.

Из соседней комнаты доносился хрустальный голос пианино. Играть в полном одиночестве, но так красиво и эмоционально — это казалось очень в духе хозяйки дома. В меланхоличной музыке я угадал опус Перселла или, возможно, Генделя.

— Да, музицирует она божественно, — восхищенно проговорил я.

— Ватсон, при чем тут пианино? — зашипел Холмс. — Прислушайтесь!

Тут я уловил другой звук, похожий на скрежет острых когтей. Сперва он раздавался в дальнем конце столовой, а потом, к моему ужасу, словно поднялся в воздух. В следующий миг послышался шорох, как от падающего снега, только не с улицы, а из дома. Мы с Холмсом замерли в ожидании. Вокруг царила тишина, даже пианино смолкло.

— Холмс, что это было?

Он подошел к камину и принялся легонько постукивать по каминной полке и полу.

— Может, птица? — предположил я. — В трубу попала?

— А сейчас затихла, да?

Вслед за Холмсом и я подошел к камину. На мраморной перемычке, которую поддерживали две колонны, красовался герб, тот же, что на воротах.

— Смотрите, Холмс, на щите! Это лиса де Кастона!

До сих пор Холмс особо не усердствовал, даже ни разу не поднялся на второй этаж, чтобы взглянуть на стену кабинета. Однако сейчас он устроился у камина малой гостиной, куда по одному входили слуги.