– Сильвия, – сказал смуглый, не поворачивая головы, – помоги человеку. Видишь, он весь в крови.

Девушка кивнула, полезла в свою сумочку, достала скальпель и ловко распорола мне рукав рубашки и левую штанину.

– Откуда он, Гуня? – спросил смуглый у бывшего водителя «Жигулей», имея в виду, надо полагать, меня.

– С корок пятого.

– А-а, – протянул смуглый и что-то спросил на незнакомом языке.

Никто ему не ответил, и я покрылся холодным потом: вопрос был ко мне.

– Спокойно, малыш, – сказала Сильвия, решившая, что это она сделала мне больно.

Смуглый снял очки. Белки его глаз казались ослепительными. Зрачки сливались с радужкой. Он сверлил меня взглядом и четко, по слогам произносил фразу, звучавшую для меня полнейшей абракадаброй.

Переход на русский был внезапный.

– Ты куда бежал-то, фуцин?

Последнее слово я не понял, но понял, что врать глупо, и я сказал:

– В булочную.

Здесь публика была другая – никто не засмеялся.

Все помолчали. Потом смуглый подытожил:

– Накладка.

– Убрать? – деловито поинтересовался тот, кого звали Гуней.

– Не здесь, – уклончив ответил смуглый.

В этот момент Сильвия достала шприц, и, еще не почувствовав укола, я вновь потерял сознание.

Пришел в себя от ласковых поглаживаний по ноге. Боль отступала.

– Да не возись ты с ним, – ворчал Гуня. – Он уже, считай, жмурик.

– Тихо ты, он очнулся, – отвечала Сильвия.

– А я и ему скажу. Слышь, парень ты, потянул локш. Понимаешь? Ну, то есть дело твое – труда. Не подфартило. Бывает. Так пусть девочка отдохнет, чем тебя ходить. А?

– Да пошел ты!.. – обозлилась Сильвия. – Проживу как-нибудь без дурацких советов. Этим… приговоренным к смертной казни, исполняют же их последнее желание.

«Хороший разговор, – подумал я. – Что же дальше будет? И так подумал, словно все это меня и не касалось Сознание заволакивало приторным туманом подступающей слабости. Боль уходила. Сильвия сидела у меня в ногах и доступными ей способами лечила мой измученный организм. Ее пальчики и ее губы поистине творили чудеса.

Внезапно заговорил молчавший всю дорогу шофер:

– Почти приехали. Так что судьбу этого чудака будет решать шеф. Вопросы есть?

– Вопросов нет, кивнул смуглый.

Сильвия не имела возможности ответить, а Боб длинно и злобно выругался.

Мне стало совсем хорошо. Не болели уже ни рука, ни нога.

– Сильвия, – прошептал я, – после этого можно и умереть.

– Дурачок, – сказала она с нежностью и тихо засмеялась. Совсем как моя Танюшка.

И мне стало безумно стыдно. Я вспомнил, что вышел всего лишь за хлебом, что она ждет меня. Волнуется, злится, куда я опять пропал, наверняка думает, что стою в очереди за вином, а суп уже разогрелся, он уже кипит, и Танюшка забыла его выключить, ах, господи, он же будет невкусным, суп нельзя кипятить, и Лидочка уже пришла с тренировки и спрашивает, где папка, а папка – раненый! – сидит в правительственной машине развлекается с чужой женщиной и едет туда, где его должны убить… Черт возьми, да сколько же времени прошло?!

Я посмотрел на часы. Прошло всего девятнадцать минут, как я вышел из дома.

– Я могу позвонить? – вопрос вырвался непроизвольно.

– Нет, – лаконично откликнулся смуглый.

А Гуня не удержался:

– С того света позвонишь.

Мы тормознули в незнакомом мне районе на тихой, очень зеленой улице у старинного особняка, окруженного высоким забором. Милиционер, вышедший из будки у входа, козырнул нам и открывая калитку, миролюбиво спросил, показывая на меня:

– Что случилось?

– Да вот, – пояснил смуглый с обворожительной улыбкой, – шел, споткнулся, попал под колеса. Теперь уже все нормально. Спасибо.

Мы прошагали по тропинке, выложенной каменными плитами (я снова начал ощущать боль), и вошли в дом. По шикарной лестнице поднялись на второй этаж. Высокие белые с золотом двери распахнулись сами собой. Из глубины зала появился человек о фраке и сообщил, указывая на дверь в дальнем правом углу:

– Сергеев ждет вас.

Шеф оказался вопреки ожиданиям не представительным мужчиной, сидящим в окружении многих телефонов за массивным столом в просторном кабинете, а довольно молодым человеком в легкомысленных вельветовых джинсах и свитере. А комната была небольшой и довольно скупо обставленной: компьютер, два кресла, столик, стул, пальма в кадке перед большим зашторенным окном.

– Дело сделано, – доложил шофер лимузина.

– Спасибо, ребята, – сказал Сергеев. – А это кто?

Ответил смуглый, перейдя на свой немыслимый язык. Он говорил довольно долго, а Сергей отвечал ему, вновь слушал, качал головой и смотрел на меня заботливо и грустно.

– Все, – сказал он наконец. – Идите. И чтобы больше я о вас никогда не слышал.

Все четверо кивнули. Сергеев нажал кнопку на дисплее, в стене открылась потайная дверь, и они ушли. Сильвия на прощание улыбнулась и помазала мне рукой.