Уже в сумерках они переехали еще один деревянный мост над вторым рвом и, наконец, оказались у внутренних ворот, по обе стороны которых возвышались массивные каменные башни. Железная решетка, усеянная острыми пиками, была на этот раз поднята.

В этом дворе росла трава, и у стен были выстроены дома из камня и дерева. Место выглядело чистым и ухоженным.

После этого они проехали еще через одну арку, охраняемую башнями куда больше тех, что были в замках отца. В этом дворе стояли каменные строения с застекленными окнами: церковь, солар, парадный зал, кладовые, откуда люди выносили еду и бочонки с вином и пивом.

Лайана молча оглядывалась. Даже в самых безумных мечтах она не предполагала, что на свете существуют такая роскошь и такое богатство. Так вот за что борются Перегрины! Вот что послужило причиной гибели многих поколений Перегринов! Вот в чем кроется секрет ненависти между Перегринами и Говардами!

Глядя на все это богатство, она стала лучше понимать Рогана. Неудивительно, что он с презрением отзывался о маленьком полуразрушенном замке Морей! Внутри этого замка может поместиться три таких!

Именно здесь место Рогана! Оно как нельзя лучше подходит для его роста, внешности, фигуры и силы!

— Отведите ее на самый верх северо-восточной башни! — велел Оливер Говард. Лайану стащили с коня и поволокли по длинному двору к массивной башне в северо-восточном углу. Мужчины вели ее по каменной винтовой лестнице, так что она едва успевала разглядеть комнаты. Но было видно, что хозяйство здесь налажено: нигде не было ни соринки.

На самом верху виднелась дверь, запертая на железный засов. Один из рыцарей отворил дверь и толкнул Лайану внутрь. Комната оказалась маленькой. В одном углу на деревянной раме лежал тощий тюфяк, в другом стояли маленький столик и стул. Имелась также дверь, ведущая в гардероб. Единственное окно выходило на север, и она разглядела сотни ярдов внешних стен, окружавших замок. По парапетам расхаживали стражники.

— И все это против ничтожных сил Перегринов, — горько вздохнула Лайана.

Внезапно у нее закружилась голова от усталости. Последняя ночь окончательно измучила ее. Она легла, накрылась шерстяным одеялом и заснула, пробудившись только в середине следующего утра. С трудом поднялась, чтобы пойти в гардероб, но покачнулась, а когда приложила руку ко лбу, он оказался горячим. Кто-то побывал в ее комнате и оставил на маленьком столике воду, хлеб и сыр. Она залпом проглотила воду, но на еду посмотрела с отвращением и из последних сил потащилась к двери.

— Я должна видеть Оливера Говарда! — кричала она, колотя кулаками в дубовые доски. Но если кто ее и слышал, то ответа она не получила.

Лайана обмякла и соскользнула на холодный каменный пол. Нужно не пропустить момента, когда кто-нибудь придет сюда, а потом поговорить с Оливером и убедить его освободить ее. Если Роган и Северн попытаются вытащить ее отсюда, их попросту убьют.

Она заснула, а проснувшись, обнаружила, что лежит в постели, не накрывшись одеялом, и вся мокрая от пота. Значит, в ее комнате снова кто-то был, а она лежала как мертвая!

Кое-как Лайана встала с постели, налила себе воды, едва удерживая кувшин трясущимися от слабости руками, напилась и свалилась на тюфяк.

Очнулась она оттого, что кто-то грубо тряс ее. С трудом открыла глаза и увидела наклонившегося над ней Оливера Говарда. В комнате горела единственная свеча, и все происходящее казалось нереальным.

— Муж совсем не жаждет твоего возвращения! — яростно бросил он. — Не ответил на все требования о выкупе.

— Почему ты стремишься отобрать то малое, что у него осталось? — прошептала она сухими, потрескавшимися губами, но, не дождавшись ответа, продолжала: — Этот брак устроил мой отец, так что муж, вне всякого сомнения, рад избавиться от меня. Если спросишь людей в нашей деревне, они расскажут о тех гадостях, которые я ему сделала.

— Я знаю все. Даже то, что он, безоружный, ходил на сельскую ярмарку. Прослышь я об этом раньше, обязательно явился бы туда и захватил его в плен. И прикончил бы этого Перегрина, как он убил моего брата.

— И как ты расправился со всеми его братьями!

Слова Лайаны были почти неслышны: она настолько ослабела, что не могла поднять головы. Но даже в этом состоянии пыталась спасти Рогана.

— Можешь отпустить меня или убить, ему все равно. Только сделай это поскорее. Он захочет взять в жены богатую наследницу.

Она посчитала, что, если ее убьют сразу, у Рогана не останется времени для атаки.

— Я проверю, насколько ему все равно, — объявил Оливер и сделал знак одному из своих людей.

В свете свечи блеснула сталь ножниц.

— Нет! — ахнула она, и попыталась увернуться. Но силы были слишком неравны. Жаркие, лихорадочные слезы покатились по ее щекам, но мужчина безжалостно отрезал ей волосы по самые плечи.

— Это самое красивое, что у меня было, — прошептала она.