Шрифт:
Тут Эйольв сказал:
– Держите собаку и убейте ее, хоть она и сука!
Тогда Хавард сказал:
– Уже и так, без этой подлости, все у нас складывается из рук вон плохо. Вставайте же и не дайте ему это сделать.
Эйольв сказал:
– Видно, правду в старину говорили: пришла ко мне беда, да с моего двора.
Хаварда любили, и многие были готовы помочь ему и притом уберечь Эйольва от несчастья. И Эйольву ничего не остается, как примириться со своим позором. С тем он и уезжает. Но прежде чем Хавард вышел, Ауд говорит ему:
– Гисли перед тобой в долгу, а долг платежом красен. Вот тебе золотой перстень. Я хочу, чтобы ты взял его.
– Я не хотел бы с вас взыскивать, – говорит Хавард.
– Все же я желаю уплатить, – говорит Ауд.
На самом деле она дала ему перстень за его поддержку. Сел Хавард на коня и едет на юг к Крутому Побережью, к Гесту, сыну Оддлейва, и не хочет больше оставаться с Эйольвом.
Эйольв возвращается к себе в Выдрюю Долину и очень недоволен своей поездкой. А уж людям эта поездка казалась и подавно позорной.
XXXIII
Так проходит лето, а Гисли все сидит настороже в своем подземелье, и на сей раз он не собирается уезжать. Он думает, что теперь уже не на что надеяться и прошли все те годы, о которых был ему сон. Вот как-то летом Гисли мечется ночью во сне. Когда он проснулся, Ауд спросила, что ему снилось. Он говорит, что теперь явилась ему во сне недобрая женщина и сказала так:
– Теперь я расстрою все то, что говорила тебе добрая женщина. И я позабочусь о том, что не будет тебе проку от того, что она обещала.
Тогда Гисли сказал вису:
– «Вместе вам не живать, —Хозяйка меда промолвила, —Бог вас обрек на другое:Яду изведайте радости!В путь далекий пошлетСкальда владыка людей,В мир иной снарядитОдного из родного дома».– Еще мне снилось, – сказал Гисли, – что пришла ко мне та женщина и надела мне на голову кровавый колпак, а до того окунула мне голову в кровь и забрызгала меня с ног до головы, так что я был весь в крови.
Гисли сказал вису:
– Мнилось мне, Гна монетПены мечей зачерпнула,Стала изморось ранЛить на волосы воину.Дланью своей богиняЛавы тропы соколинойСкальду скалу шеломаРучьями мечей омочила.И еще он сказал так:
– Снилось мне, Хильд – владычицаВолн побоища воинуНа ржаное жнивье затылкаАлый колпак надела.Были от крови рдяныРуки у Фрейи кружев.Но тут меня ото снаНанна льна пробудила.И сны до того теперь одолевали Гисли, что он стал бояться темноты и даже не смел оставаться один. Только лишь закроет глаза, мерещится ему все та же женщина. Однажды ночью Гисли спал особенно беспокойно. Ауд спросила, что ему привиделось.
– Снилось мне, – говорит Гисли, – что явились к нам люди. И это был Эйвольв, а с ним множество других. И мы сошлись, и я знал, что была у меня с ними схватка. Вперед бросился один из них со страшным воем, и я будто разрубил его пополам. И почудилось мне, будто голова у него волчья. Тут напали на меня всем скопом. А в руках у меня будто был щит, и я долго отбивался.
Тогда Гисли сказал вису:
– Чудилось мне, сюдаРано враги нагрянули.Бился я храбро и рьяно,Но были неравными силы.Скальда красная кровьРуки твои обагрила.Я приготовил из труповНа радость воронам трапезу.И еще он сказал:
– Напрасно надеялись недругиСразу со мною расправиться,Тщетно рубили мечами —Щит был защитою воину.Гибель мне принесли —Числом пересилили скальда,Но я сражался без устали.Бесстрашно бился с врагами.И еще он сказал:
– Ранен я был, но раньшеСразил утешителя вороня.Накормлены пищею МунинаБыли коршуны кровиОстрый клинок разрубилБедро у дробителя гривен.Наземь врага повергнув,Славу герой упрочил.Вот идет к концу лето, а снов у Гисли не только не меньше, но, пожалуй, и больше. Как-то раз Гисли снова метался ночью во сне, и Ауд спросила, что ему привиделось. Гисли сказал вису:
– Снова все тот же сонСнится мне, Снотра златаВидел я: ран водопадыВкруг меня низвергались.Я обагрил оружье,Отражая вражьи удары.Теперь ожидаю без страхаСкорого града дротов.