Едва сия счастливая новость разнеслась, как я получил два письма: одно от принца Нассау, а другое от графа Моркова; оба они требовали от меня подтверждения сей новости и спрашивали моего совета, ехать ли им в Петербург. Я обоих удостоверил, послав к ним копию с манифеста, и советовал тому и другому ехать представиться новому императору, а графа Моркова просил доставить от меня письмо государю, через кого он сочтет приличным.

Я получил 10 мая 1801 года из Петербурга высочайший приказ, отданный при пароле апреля 17-го, в котором на место мое назначается майор, а мне повелено состоять по армии; а от 22-го того же месяца предписано от великого князя Константина Павловича, чтобы я сдал крепость назначенному на мое место комендантом генерал-майору Гану, а по сдаче рапортовать его высочеству и государственной военной коллегии. Я тогда удостоверился, что письмо мое дошло до его величества, в котором я только писал, что, повергая себя к стопам государя и благодетеля, изъявляю неизреченную мою радость, что могу наименоваться наивернейшим из его подданных, и что письмо мое напомнило обо мне императору.

Я предложил Алексею Николаевичу и сестрице ехать в Петербург, где я надеялся скоро с ними соединиться. Я прожил в Каменце около трех недель в ожидании моего преемника. По приезде генерал-майора Гана я сдал ему крепость в три дня и, распростясь с моим добрым начальником А. Т. Розенбергом, полетел в Петербург, взяв с собою просьбу от полицеймейстера Удома об определении его в армию [53] . Я приехал в Петербург после обеда; одевшись, отправился тотчас к Михаилу Илларионовичу Кутузову, бывшему тогда военным губернатором, на место графа Палена. Проезжая по улицам, на всех лицах встречающихся со мной людей я приметил изображение какого-то душевного удовольствия. Явясь к военному губернатору, который принял меня очень ласково, я просил его высокопревосходительство представить меня императору. Он мне на сие сказал:

— Я знаю, что вас государь всегда жаловал, и потому я вам советую завтра в половине первого часа поехать прямо на Каменный остров, вызвать дежурного камердинера и приказать о себе доложить его величеству: в это время государь возвращается от развода и бывает один.

Я с нетерпением ожидал другого дня и назначенного часа ехать на Каменный остров. Наконец час наступил, я во дворце, вызываю камердинера, который мне сказал:

— Тотчас доложу.

И через десять минут отворяет дверь и говорит:

— Пожалуйте к государю.

Я не в состоянии описать той минуты, когда я увидел моим императором того, который с небольшим за год перед тем, как наследник престола, оказал мне милости и благодеяния, которым нет примера. Я не заплакал, а зарыдал, и только что мог сказать:

— Простите, государь, это слезы радости и неизъяснимой благодарности.

Император меня обнял, я хотел поймать его руку, чтоб поцеловать, но он ее отнял, и я поцеловал его в плечо. Государь мне сказал:

— Я рад, что тебя вижу, теперь, я надеюсь, мы будем жить вместе. — Присовокупить изволил — Каково ты жил в Каменце? И ты не в претензии, что выехал оттуда?

Я отвечал его величеству:

— Не в претензии, потому что выезд оттуда доставляет мне счастие теперь видеть моего государя.

Потом император изволил спросить у меня:

— Был ли ты у брата?

Я отвечал:

— Нет еще, ваше величество!

— Так съезди к нему, — присовокупил государь.

Я откланялся и поехал с большим восторгом от милостивого приема императора.

В тот же день я отправился в Стрельну, где находился великий князь Константин Павлович. Его высочество обласкал меня как нельзя более и сказал:

— Ну, Комаровский, я надеюсь, опять ко мне?

Я отвечал, что я почту себе за великое счастие находиться по-прежнему при особе его высочества.

— Так я доложу государю, — продолжал великий князь, — теперь Бог с тобой.

Я пошел повидаться с бывшими моими товарищами и нашел только одного Озерова; впрочем, я увидел множество новых для меня лиц: Баура, Н. Ф. Хитрова, который был тогда в большой милости, Витовтова, Олсуфьева и Опочинина, которых я оставил офицерами Измайловского полка, адъютантами его высочества, и тон их мне вообще очень не понравился. Через год я нашелся у великого князя в кругу совсем почти незнакомых. Возвратясь домой, я подумал, как бы мне еще встретиться с государем, и, если возможно, избавиться от предлагаемого мне великим князем. Я узнал, что император всякой день после развода в 12-м часу прогуливаться изволит с Уваровым в Летнем саду. Я туда поехал и, к счастью моему, тотчас встретил государя; его величество мне сказал:

— Здравствуй, Комаровский, что тебя давно не видать?

Я доложил государю, что не смею беспокоить его величество.

— Вздор какой! Приезжай ко мне, когда хочешь, — присовокупил император.

Получив такое позволение, я решился в тот же день ехать на Каменный остров и тотчас был принят императором. Государь изволил у меня спросить:

— Ты виделся с братом? И он, я уверен, тебе обрадовался.

Я отвечал его величеству, что великий князь меня принял очень милостиво, и что его высочеству угодно, чтобы я по-прежнему находился при его особе. Сказав сие, я замолчал; последние слова я выговорил с некоторою расстановкою. Государь, взглянув на меня пристально, продолжал:

— А ты что думаешь?

Я молчал. Потом он изволил сказать:

— Говори откровенно.

Тогда я объяснил государю, что, будучи с лишком год в отсутствии от его высочества, я нашел при его особе много людей, мне вовсе незнакомых, которые, вероятно, уже удостоены доверенности великого князя, и я в моем чине буду увеличивать только число чиновников, при его высочестве находящихся, что я бы не желал вести жизнь праздную, и что те занятия, которые я имел при великом князе, возложены, конечно, на другие лица. Император слушал меня с приметным вниманием. Помолчав немного, государь сказал: