Мысль о том, что снова придется туда идти, ее не обрадовала. Дайнека еще в прошлый раз поняла, что съемки – это рутинный процесс, который не имеет ничего общего с искусством. Стоять тихо в углу, ничего не видеть и контролировать работу желудка она может и дома.

– Ты идешь? – снова спросил Сергей.

– Да, – вздохнув, ответила она.

Когда поднялась на третий этаж, увидела, как двое парней оклеивают фронтальную поверхность лифтовой шахты и двери кабины липкой пленкой, разрисованной под красное дерево.

– Что они делают? – поинтересовалась Дайнека.

– Лифт декорируют, – ответил Сергей.

– Это я понимаю. Но для чего?

– В восьмидесятых не было лифтов, покрашенных зеленой масляной краской.

Она огорчилась.

– Ну почему все вокруг меняется только к худшему?

На съемочной площадке ее встретили как свою.

– Здравствуй! – сказал Потопаев.

Дайнека вспомнила, что он любит молоденьких. На ум сразу пришло, что она достаточно молода и может стать объектом его интереса.

– Здравствуйте.

– Если хочешь, садись на стул у входной двери, – предложил режиссер. – Оттуда все будет видно.

– Спасибо, – Дайнека прошла к стулу и села. Прислушалась, не бурчит ли в животе. В нем не бурчало, однако надеяться на него было нельзя.

– Посиди… я скоро, – сказал Сергей и вышел за дверь.

Звукорежиссер, как и в прошлый раз, сложил руки коробочкой:

– Тихо!

– Мотор! Начали! Съемка! – выкрикнул режиссер.

С того места, где сидела Дайнека, были видны спина оператора, часть его камеры и пианист, который сидел на диване.

– Не смогу забыть ее никогда… – произнес он.

– Я помогу тебе. – Справа появилась брюнетка, отдаленно напоминавшая Полежаеву.

Приглядевшись, Дайнека отметила, что копия значительно хуже оригинала.

– Та женщина не оценила тебя!

«Эта точно оценит», – мысленно съехидничала Дайнека.

Пианист немедленно с ней согласился:

– Кажется, я начинаю к тебе привыкать.

До поцелуя у них не дошло, потому что из смежной комнаты выскочила дочь пианиста.

– Папа! Как кстати, что ты дома! – Ее голос звучал жизнерадостней, чем обычно.

– Разреши тебе представить… – невнятно промямлил он.

– Ты не один? – спросила дочь.

– Это моя коллега по жюри на конкурсе пианистов.

– Здравствуйте! – Вслед за дочерью появился ее приятель.

– Ты не одна? – спросил пианист.

– Как ты здесь оказался? – спросила копия Полежаевой у приятеля дочери пианиста.

– Не ожидал тебя здесь увидеть, – мрачно заметил тот.

– Вы – тот музыкант, за которого просила моя дочь? – Пианист спросил с подозрением.

Копия Полежаевой ткнула пальцем в приятеля дочери пианиста.

– Он не музыкант, он – мерзавец!

Это категоричное заявление могло бы прозвучать убедительно, если бы за окном не сработала автомобильная сигнализация.

– Стоп! – Михаил Потопаев вскочил с кресла, вбежал в комнату и, распахнув окно, заорал:

– Заткните свою хреновину!

«Импульсивный человек, – подумала Дайнека. – В запале способен на многое. Хотя в случае с Полежаевой убийство было спланированным».

Между тем режиссер повернулся к актерам.

– Где темперамент?! Где ваша страсть?! Мычите, как коровы недойные. Этот, – он ткнул в пианиста, – собирается переспать с ней. – Он кивнул на копию Полежаевой. – Она уже спит с любовником его дочери, из-за которого он пошел на подлог результатов конкурса. Как вы не понимаете?! Именно теперь все открылось! А у вас мухи на лету мрут!

Дайнека смотрела в его спину, следила за энергичной жестикуляцией, пытаясь уловить хоть что-то, напоминавшее человека, которого она видела ночью. В какой-то момент ей показалось, что сходство есть.

Отыскав глазами звукорежиссера и оценив его комплекцию, она сравнила ее с телосложением Михаила. Не получилось: звукорежиссер Максим сидел за пультом у мониторов как приклеенный.

Потопаев прислушался к тишине, потом крикнул:

– Приготовились!

Когда он выбежал из комнаты и сел в свое кресло у мониторов, прозвучала команда:

– Тихо!

Потом:

– Мотор! Начали! Съемка!

Дайнека забеспокоилась: в ее животе что-то булькнуло. Испугавшись, что станет виновницей еще одной остановки съемочного процесса, она осторожно встала и юркнула в кабинет. Беззвучно прикрыла дверь и уже собралась облегченно выдохнуть, как вдруг почувствовала, что тут кроме нее еще кто-то есть. Она обернулась.

У стола, привалившись спиной к стене, стоял Тихонов.

Дайнека спросила:

– Что вы здесь делаете?

Тот сжал губы, а потом с сарказмом произнес: