– Крепко ты попал, друг. Я скажу Максу и Семену, возможно, потом пробегусь. Паршивая ночка.

– Что есть, то есть.

Игорь сосредоточился. Он попробует найти волчицу и хотя бы с этой проблемой разобраться раз и навсегда.

Альбина

– Вот черт! – я выругалась и еще сильнее вжалась в стену.

Голая, замерзшая, без привычной помады, скрывающей запах. В центре города, в каком-то переулке, а рядом шныряет какая-то гопота. Да уж, непривычно прошла прогулка.

Охотник был где-то рядом. И это чувство заставляло меня забыть обо всем, лишь спасать собственную жизнь и биться за нее изо всех сил. Превратиться я не могла. Чертов наркотик, блокирующий способности. Мамино изобретение, зуб даю. Готова поспорить, без нее они уже не так сильны, хотя, несомненно, используют все, что она успела дать.

Ситуация паршивая, но не самая страшная. С охотником я справлюсь, никто и не узнает, что с ним стало. Хотя, конечно, могут сузить район поисков. И что? Снова пускаться в бега? Нет уж, нужно убрать его и сделать так, чтобы мамина стая думала, будто он пропал где-то еще.

Я осмотрелась. Какой-то брошенный дом с выбитыми окнами и полуразвалившимися лестницами. Если как следует подтянусь, то сумею в него залезть. Хорошо бы, конечно, найти одежду. Не хватало еще нарваться на какую-нибудь особо резвую компанию. Убивать без нужды не хотелось, хватит городу и разгулявшегося маньяка.

Еще мне нужна была вода. Я страстно желала выгнать из организма эту гадость, и оттого было мерзко. Охотник сделал мне больно. Унизил, заставив бежать, а потом прятаться в подворотне, не имея возможности защититься, будучи без одежды. Он поплатится.

В доме, разумеется, ни воды, ни одежды не было. Зато была куча мусора, среди которой валялись куски арматуры и какие-то железные прутья. Один из таких прутьев подобрала я, сочтя достаточно острым. Охотник подбирался, я чувствовала его запах. И он чувствовал мой, неизбежно настигая.

Его нужно было сбить со следа, заставить растеряться. Я сжала зубы, царапая прутом кожу до крови и размазывая кровь по стенам и полу. Мне было плевать на возможную заразу, как только смогу, я превращусь, и болезням не останется места в моей крови. Запах крови заставит его остановиться. Запах будет повсюду и пройдет добрая минута, прежде чем охотник сообразит, где я. Эта минута мне и нужна.

Я спряталась за старым, неизвестно, по какой причине сохранившимся, комодом. В нем уж не было ящиков, он весь был покрыт толстым слоем пыли, в углу мерзкий паук плел паутину. Все чувства обострились до предела, но нечеловеческим усилием я заставляла свое сердце биться нормально, чтобы охотник не услышал его прежде, чем я нанесу удар.

Дверь заскрипела. Он, вероятно, волк… Я закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало от момента, пока я не смогу нанести удар. Он ступал осторожно, принюхиваясь. И его вел запах моей крови, сладкий, манящий.

Луна освещала проход. Тень волка появилась на полу. Я сжала прут до боли, понимая, что от одного-единственного движения зависит моя жизнь. Какого цвета был волк? Кажется, серый.

Я вышла из-за комода, едва он прошел в середину комнаты. И не дала ему шанса обернуться. Собрав все силы, я ударила. Прут вошел в шею волка, пригвоздив его к полу, и предсмертный скулеж отозвался в моей голове болью. Он еще дышал, когда я уходила, но с такой раной невозможно было выжить. Я ускользнула. На этот раз ускользнула.

Добраться до телефона было сложно. И незаконно. Но выбора особого не было: припозднившийся студент прилег отдохнуть, а его трубка была конфискована. Потом я буду сильно жалеть об этом и, поскольку записала его имя и фамилию, вышлю новый телефон. Но годы постоянных переездов, многочисленные встречи с охотниками, дела, в которые я влезала, научили не гнушаться любых способов выжить. В конце концов, парень придет в себя через полчаса, никто его не заметит и ничего ему не сделает в месте, куда я его оттащила. Лишится телефона, но все равно получит от меня новый.

– Можешь приехать за мной? – сказала я, когда отец взял трубку. – Я на проспекте Мира. Возле магазина кафеля, во дворе. Возьми с собой какую-нибудь одежду. Неважно, какую.

– Ты не можешь превратиться? – с отца мигом слетел сон. – Еду.

Уже в машине, когда он напряженно наблюдал, как я застегиваю длинную рубашку и вытираю руки и лицо влажными салфетками, он спросил:

– Что все-таки случилось? Ты не говорила, что собираешься заняться чем-то опасным.

– Я и не собиралась. Вышла на пляж, пробежаться и искупаться. Нарвалась на охотника. Уж не знаю, что он там делал, на водичку любовался, наверное.

– Охотника? Из твоей стаи?

– Эта стая никогда не была моей. Она была маминой. Он узнал меня, почувствовал. И убежать я не успела: получила прямо в шею укол наркотика. Его разрабатывала мама, он блокирует превращение, заставляя вернуться в человеческую форму. Я цапнула его за ногу в последний момент и убежала, а в каком-то переулке превратилась. Пришлось импровизировать. Охотник мертв, но нужно будет замести следы.

– А телефон где достала? – поинтересовался отец, не отрывая взгляда от дороги.