Шрифт:
– А народ? – хмуро спросил борода Толстой.
– Народ гуляет! Кто тусуется, кто отдыхает, кто просто нервы мотает! Жизнь бурлит и пенится! Голодный кот на сытой кошке женится!
– Книгу читают? – осведомился очкарик Чехов.
– Читают, да не нашу!
– Почему не нашу?
– По кочану! Таланту, значит, не хватило!
– Нам таланту не хватило?
– Не мне же! Вы что думали, легко писать дамские романы? Притворными соплями никого не разжалобишь!
– Книжечками народ не поднимешь. Тактическая ошибка, – сказал очкарик Чехов.
– Стратегическая ошибка, – подправил его припадочный Достоевский. – Зря бороду послушали. Про народ пишет, а народа не знает.
Припадочный Достоевский тяжело вздохнул, покачал головой. Чудо-юдо подняло руки и принялось что-то делать с лицом припадочного Достоевского – словно лепило его заново из живого человеческого мяса. А когда руки неторопливо отпали от лица – изменилось оно неузнаваемо.
Голова рябого усатого Сталина сидела на плечах и хитро щурилась на свет божий.
Глава 49
– Вот так. Хватит хэрней заниматься, – объявил рябой Сталин с известным акцентом. – Давайте, братья и сестры, родину любить. К вам обращаюсь я.
Он повернулся к бороде Толстому, дунул ему в ухо – борода Толстой прямо на глазах у Кати затейливо облысел, закартавил и легендарным голосом Владимира Ильича Ленина объявил:
– Садитесь, Катенька, берите бумагу. Будем писать тезисы!
Рябой Сталин повернулся к очкарику Чехову, тот на магическое дуновение в ухо никак не отреагировал. Печально сложил бровки домиком и отчего-то не пожелал измениться вместе с товарищами. Голова его предалась унылым размышлениям.
– Ты чего? – строго спросил рябой Сталин.
– Если бы наши плечи принадлежали мне одному, я бы сейчас пожал плечами, – пробормотал очкарик Чехов. – Мне кажется, не надо торопиться… Глупый человек тоже бывает красивым…
– А при чем тут красота? – нахмурился рябой Сталин.
– Красота спасет мир. Сам раньше говорил… – вежливо напомнил очкарик Чехов.
– Мало ли что я говорил раньше. Не надо вырывать слова из контекста. Это начётничество!
– Хорошо, – покорно согласился очкарик Чехов и, словно под воздействием художника-манипулятора, вдруг неуловимо начал меняться, но как-то неуверенно, словно бы искал свое новое лицо. Это продолжалось не одну минуту. Владимир Ильич и Иосиф Виссарионович внимательно наблюдали за трансформациями коллеги.
Наконец, что-то прояснилось, бородка и усы зафиксировались, стеклышки пенсне исчезли, оформился профиль и фас гражданина, известного истории как Романов Николай Александрович, он же бывший император Всероссийский, царь Польский, великий князь Финляндский. Николай Второй, он же Николашка Кровавый, он же мученик и новый русский святой, смотрел на своих исторических врагов.
Глава 50
Картавый Ленин глазам своим не поверил, сузил глазки мордовские от возмущения:
– Что ж вы, батенька, творите на ночь глядя? Пристрелим же, ясное дело! И в болоте утопим. Мучиться будете, нас измучите! Родину спасать пришли, а вы, прости господи, какой спасатель?! С бабой своей, немецкой шпионкой, справиться не могли!
– Кто бы говорил! – деликатно намекнул на известные обстоятельства кровавый мученик Николай. И продолжил: – Пристрелить меня вы не можете. У Горыныча должно быть три головы, а не две. С двумя головами вас не признают. А то и вовсе уважать перестанут.
– Меня перестанут уважать? – усмехнулся рябой Сталин. – Болтун ты, а не император! Что за страна? Даже тут, на своих собственных плечах, должен обязательно вырасти какой-нибудь иностранный шпион и дыссидент!
– Учиться, учиться и еще раз учиться! – подхватил картавый Ленин. – Непременно учиться, как простым трехгранным штыком выводить эту нечисть под корень! А еще лучше: сначала повесить, потом утопить в кислоте, а полученные удобрения – в шахты, в шахты, и удобрять!
– Зачем нам шахты удобрять? – удивился рябой Сталин.
– А в них, батенька, прекрасно растут шампиньоны! Вот и сгодятся удобрения!
– При мне неплохо жили, между прочим, – как-то жалобно прошептал кровавый мученик Николай. – Сады вишневые цвели, чайки над озером летали, военные оркестры играли…
– Врешь ты все. Сады вырубили, чайки сдохли, военные оркестры под Мукденом полегли. А вот у меня сады будут цвесть даже в Сибири! Стальные чайки до самой Америки долетят! А уж военные оркестры как заиграют – весь мир будет слушать, я тебе обещаю! – твердо сказал рябой Сталин.
– Ладно-ладно, я сейчас… – согласился кровавый мученик Николай. Не торопясь и как бы нехотя снова нацепил очки, поменял цвет волос, сузил скулы, втянул щеки и обратился в другого очкарика, крикливого жидёнка Троцкого. Крикливый жидёнок Троцкий откашлялся, сверкнул стальным командирским глазом и крикнул невидимой толпе: – Товарищи солдаты! Мы хвосты собачьи или революционный народ? Железной рукой загоним человечество к счастью! Кто не с нами, блядь, тот против нас!
Глава 51